Ядовитые земли

Часть первая. Загадки Пограничья 1 Все пути твоих размышлений, говоря кратко, заключены в этом одном слове – преступление Папа римский Целестин Её передали Изгоям в полдень, как и договаривались. Марго, целую неделю трясшаяся в карете по ухабистым дорогам юго-восточной части королевства, потратила ещё и несколько часов на бесцельное ожидание в этой самой карете, тесной и душной. Они, видите ли, неверно рассчитали время и прибыли на границу Резервации слишком рано! Марго позеленела от злости. При отце, случись подобное, виновник мог лишиться своей беспечной головы или, как минимум, отведать плетей. Отец! Как ей будет недоставать и отца, и матери, и сестёр – и всей дворцовой жизни! Марго отправили в ссылку, а они – о, лучше даже не думать о том, что ожидает их! – вынуждены подвергаться постоянной угрозе того, что домашний арест сменится тюремным заключением или даже чем похуже. Осберт I, её уважаемый нобилями и чтимый народом отец, всегда внимательный к своей любимице Марго, пал жертвой коварного заговора, организованного кучкой завистников и проходимцев. Они принудили законного короля отречься в пользу худородного претендента Гийома из почти угасшего рода Эпштейнов, а Марго отправили в Резервацию. Гийом Эпштейн! Ноздри Марго гневно раздулись; она презрительно фыркнула, представив Гийома, чьи предки некогда утратили даже приставку «фон» – или не догадались прикупить таковую, на сей счёт мнения расходились, – со скипетром и державой в хилых ручонках, в короне и на троне. В понимании девушки, король обязан воплощать собой мощь государства, как, например, её отец – высокий, статный мужчина с приятным басистым голосом, – в то время как Гийом, низкорослый, с тонкими ножками и выпирающим брюшком, выглядел попросту непрезентабельно. Ги, лысеющего и седеющего, с его грубыми деревенскими манерами, придворная жизнь давным-давно отторгла, и он уже пребывал на пороге старости, коротая годы жизни в отдалённом имении, когда Судьба – слепая, капризная Судьба, ненавистная Судьба! – вдруг сделала ему роскошный и ничем не оправданный подарок. Старика Эпштейна вызвали в столицу, чтобы он принял королевские регалии, а Осберта I и всё его семейство до поры до времени арестовали. За исключением Марго. Её ожидала и вовсе незавидная участь – жизнь в Резервации и – подумать только! – брак с одним из Изгоев. «Господи, если бы только можно было выбрать уход в монастырь!» – мысленно простонала она. Несмотря на молодость, даже юность – Марго месяц назад исполнилось шестнадцать, – она в мыслях своих видела себя способной сменить платье на монашеское одеяние и принять постриг, лишь бы не позволить Изгою прикоснуться к себе. А ведь она и сама одна из этих. Господи, как кричала на неё мать, как проклинала – и тут же, стремительно меняя тональность, со слезами на глазах заклинала Марго вернуться на путь истинный – будто та могла хоть что-нибудь поделать с собственной болезнью! – как мрачнел с каждым днём отец! Правду говорят: шила в мешке не утаишь. Очень скоро всё стало известно придворным, и те, следуя своей неизменной привычке, немедленно распустили сплетни. Слухи резво побежали по министерствам, казённым домам всех видов и даже по тавернам для простолюдинов. В последнем таилась немалая угроза, ведь с угрозой революции монархам приходится считаться постоянно. Марго знала: родители ещё могли избежать наихудшего, если бы избавились от дочери при помощи яда или сломали ей шею, объяснив всё несчастным случаем на охоте, – но они не пошли на смертный грех, не стали лишать дитя своей плоти самого дорогого – жизни. Не исключено, что за такую мягкотелость они заплатят собственными жизнями. Марго вздохнула и закрыла лицо ладонями. Её спутники, сидевшие слева и справа, немедленно насторожились. Не желает ли пленница ускользнуть? Нет, не желает! Марго хотелось кричать, осыпать их самыми грязными из ругательств, лишь бы не оправдываться перед людьми столь низкого происхождения. Из глаз – отец с улыбкой именовал их порой «дражайшими бриллиантами Короны» – потекли слёзы, и она могла лишь скрывать их, скрывать эти драгоценные свидетельства собственной слабости, своего бесконечного унижения. Дверца кареты открылась, и внутрь ударила волна горячего воздуха. Всё ещё не отрывая рук от лица, Марго раздвинула свои тонкие, длинные пальцы – и встретилась взглядом с худощавым низкорослым мужчиной в дорогостоящей одежде из чёрного бархата. Она знала его с детства – вежливого и лощёного, всегда льстивого казначея Хендрика Новотны. Именно Новотны возглавил заговор. Когда заговорщики ворвались в королевские покои, он выступил вперёд из толпы и вежливо, но решительно потребовал от короля отчитаться в своём неоднозначном поведении. Глядя в чёрные, подобные двум холодным кусочкам обсидиана глаза казначея, Марго вдруг ужаснулась. Страшный человек этот Новотны, как только она не замечала этого раньше? Мужчина, чьи чёрные глаза представляли собой контраст платинового цвета волосам – и удивительным образом гармонировали с ними, – протянул ей руку. - Пора, леди Маргарита, они ждут вас. Всё! Никаких «Ваше Высочество», просто «леди Маргарита». Он даже не называет её Марго, как поступали практически все, кроме церемониймейстера, вынужденного поступать так по должности. Несмотря ни на что, она нашла в себе силы взять в руку эту влажную гадину – маленькую ладошку казначея. Его пальцы тотчас же с неожиданной силой потащили Марго из кареты. - Уже полдень, молодая леди, а эти… гм, существа не любят ждать. Вы ведь не желаете, чтобы ваш будущий супруг затаил на вас злость и обиду. Слушая его шипение, Марго вдруг осознала, что жёлчную злобу всю свою жизнь копил именно Новотны; пресмыкаясь перед членами королевской семьи долгие десятилетия, он теперь заполучил отличный шанс рассчитаться за всё. Страшное подозрение вдруг кольнуло её. А почему Новотны поехал с ней на границу с Резервацией, почему покинул центр событий, столицу королевства? Этот хитрец ничего не делает просто так. Марго чуть замедлила шаг, и Новотны, уступавший ей в росте едва ли не локоть, бесцеремонно дёрнул девушку, таща за собой. Совершенно смирившись со своей судьбой, вчерашняя принцесса промолчала и ускорила шаг, чтобы не выглядеть посмешищем. У пограничного перехода, представлявшего собой простой деревянный столб с соответствующим знаком на обочине богатой рытвинами и ухабами просёлочной дороги, уже толпились люди. Вернее, люди – несколько спешившихся арбалетчиков из сопровождавшей их охраны – и Изгои. Солнце, всегда яркое в летнюю пору, слепило Марго, и она не смогла толком разглядеть Изгоев, пока солдаты не расступились перед Новотны и он не вытолкнул её вперёд. - Вот, – сказал платиноволосый человечек, почти не скрывая столько лет таившейся ненависти, – бывшая принцесса Маргарита, ныне леди Маргарита. Марго, едва способная поднять взгляд, сквозь позорящие её слёзы посмотрела на Изгоев. Обычные люди, ни на ком из них она не обнаружила ужасных язв, вызванных, как поговаривали, повышенной радиацией в Резервации, ни каких-либо следов мутаций. Одежда Изгоев, несколько старомодная и не такая дорогая, как при дворе, всё же выглядела вполне прилично. Судя по всему, сюда всё же заезжали купцы, хоть и не каждый год, не без усмешки подумала Марго. Она принудила себя улыбнуться шире и задорно встряхнула волосами, чуть запрокинув голову. Вперёд выступил самый молодой из Изгоев, рыжеволосый и голубоглазый, отлично сложённый и высокий. Он носил хорошо сидевшие на нём одежды зелёного и белого цветов, шитые серебром. - Моё имя Йорг, я сын нашего властителя и наследник его высокого титула. – С этими словами парень приложился губами к руке Марго, и та, пусть и против своей воли, затрепетала. – Позвольте мне препроводить вас в наш родовой замок. Широким жестом указал он на стоявших рядом лошадей. Марго, повинуясь своему суженому, переступила границу. Они отошли уже на несколько шагов, когда послышался голос Новотны. - Это хорошо, что вы оставляете нас таким образом – и сейчас, – юная леди Маргарита. – Слова казначея показались Марго дурным предзнаменованием, сулящим беду всей королевской семье, и она резко обернулась. – Ты ещё ответишь! Ты за всё ответишь, жалкий изменник! С издевательской улыбкой Новотны поклонился бывшей принцессе, и серебряная цепь на его груди звякнула. С удивлением увидела Марго медальон, он изображал человека, попирающего волчий труп. Такие, как она отлично знала, носили братья-партнёры наводящего ужас Ордена святого Финбарта. Эти люди, как и монахи-экзорцисты, поклялись истребить всех, кто подобен Марго… и другим Изгоям. Ноги подкосились, словно её ударили, и Марго позволила Йоргу подхватить себя и провести к лошадям. Самообладание вернулось, когда оказалось, что ни одна из них не носит дамского седла. - Но я… мне нездоровится, да и… Йорг легко запрыгнул в седло и рассмеялся. - Не переживай, моя дорогая, я повезу тебя. – Поражённая Марго почувствовала, как сильные мужские руки поднимают её в воздух и усаживают поперёк конского крупа. Йорг и его крепкие, горячие объятия явно пришлись ей по душе, и, обвив его шею своими руками, Марго даже чмокнула Изгоя в щёку. Тот широко улыбнулся и, поцеловав девушку в губы – о, он умел целоваться, всё тело Марго будто пронизал электрический ток! – тронул коня. 2 При взятии ведьмы под стражу не надобно давать ей времени оставаться одной в комнате. Этим она лишается возможности принять известные колдовские снадобья, дающие ей возможность молчать и не сознаваться, несмотря на пытки Яков Шпренгер, Генрих Крамер[1], «Молот ведьм» Двое мужчин, кутаясь в длинные плащи – один – во вполне заурядный, бурого цвета, другой – в чёрный, скрывающий непривычную для местных жителей монашескую рясу, – торопливо шли по немощёной улице. Кислотный дождь, непрестанно льющийся с небес, поливал их косыми струями, а грязь чавкала под ногами. Камень Преткновения – небольшой городок, из тех, что обычно появляются по неведомым причинам на карте Пограничья – не ведал ни каменной брусчатки, ни пешеходных мостков-тротуаров, ни закона в привычном просвещённым людям понимании этого слова. Уже смеркалось, а дело, по которому они спешили, опасно делать во тьме. Робин, двадцатидвухлетний брат-экзорцист, едва поспевая за своим более высоким спутником, с любопытством осматривался по сторонам. Обычные для подобных поселений двух- и трёхэтажные каменные строения на деревянном каркасе, нередко выбеленные, здесь соседствовали с кирпичными. Робин имел все основания полагать, что в последнем случае строители частенько использовали материалы, заимствованные из Запретных мест. Он нахмурился: отличный повод прислать в это захолустье брата-инквизитора с целой командой, умеющей проводить дознание и наказывать еретиков. Возможно, именно излучаемая кирпичами радиация и стала причиной появления в Камне Преткновения ведьмы. Хотя нет, мысленно поправил себя Робин, ведьма, как утверждал бургомистр, – пришлая. Все бургомистры – взяточники, а значит, лгут больше простых людей. Так наставлял его некогда брат Тьерв, и Робин не сомневался, что и здешний магистрат пропитался ложью и коррупцией. Вероятно, ведьма им хорошо известна, а вернее, они хорошо известны ведьме; та могла родиться и вырасти в этом городишке, а потом бежать в Ядовитые земли. И теперь она вернулась, чтобы мстить. Или, может, это порождение Тьмы и Зрячей Луны просто выбрало ближайший к родным для неё Ядовитым землям населённый пункт Пограничья. Большинство нечисти и впрямь происходит из тех краёв, где всё пропитано радиацией и биологической отравой, а люди рождаются и умирают, не зная евгеники. Именно там, говорят, обитает вышедший из Ада Князь Тьмы. Бургомистра, живущего в непосредственной близости от таких мест, приходилось во многом подозревать. Так или иначе, когда ситуация вышла из-под контроля, он всё же обратился за помощью к Ордену. Спутник экзорциста – камнепреткновенский пристав – остановился у двухэтажного строения с облупившейся штукатуркой, из-под которой выглядывал всё тот же древний кирпич. Робин мог побиться об заклад на что угодно, что вся постройка радиоактивна, но времени проверять данное предположение у него не осталось. - Мессир Робин, она находится здесь. – Большую часть лица пристава скрывал капюшон, виднелись лишь шевелящиеся в бороде толстые губы. – Дитя Сатаны живёт на первом этаже; это первостатейная блудница, принимающая в своей комнате клиентов; называет себя Имоген. Робин кивнул и извлёк из складок плаща детектор психополя. Жестом потребовав от пристава молчать, он нажал кнопку, активирующую прибор. Немедленно осветились все шкалы и циферблаты. - Господи Иисусе! – вырвалось у пристава, когда прибор громко запищал. Робин едва не выругался, но вовремя прикусил язык. Даже этот болван пристав понял, что громкий зуммер свидетельствует о необычайно мощном источнике П-излучения. Очень мощном, восемь баллов по Хирсту. И источник этот находился в доме. Робин отключил детектор и спрятал его. - Мессир Томас, я прошу вас стоять у этой двери и никого не впускать. Хозяйка, как вы уже говорили, вышла? С этими словами он достал из кобуры пистолет. Пристав, разумеется, понимал, что речь идёт об оружии – а может, даже и видел подобные предметы раньше, – и удивлённо округлил глаза. - Но… вы не арестуете её, не допросите? Робин мысленно застонал. Не исключено, что ведьма уже засекла их присутствие, а он стоит тут чуть ли не по щиколотку в грязи и пререкается с приставом. Двое из клиентов Имоген уже сошли с ума, причём один совершил убийство, а второй пытался наложить на себя руки и, вероятнее всего, вскоре тоже умрёт. Всё более чем ясно; разбирательство излишне. Откровенно говоря, Робин не представлял себе, как можно задержать носителя столь мощного психополя. Разумеется, ведьма окажет сопротивление, и его проверенный «пять-семь» станет в этом споре решающим аргументом. Ударно-спусковой механизм двойного действия не требует передёргивать затвор, досылая патрон в патронник, и снимать пистолет с предохранителя – достаточно лишь мощно нажать на спусковой крючок. Жаль, конечно, но это несколько замедлит первый выстрел. - Нет, мессир Томас, не арестую. Она мне не позволит. Робин улыбнулся недоумевающему приставу и ступил на порог. Ощупав дверную ручку, он пришёл к выводу, что хозяйка действительно оставила замок незапертым, как они и договаривались. Что ж, дополнительных осложнений не возникнет. Набрав в лёгкие побольше воздуха, Робин толкнул дверь вперёд и, бесшумно ступая, вошёл внутрь. Три шага по коридору – хозяйка описала его в деталях, включая расположение деревянного ведра со шваброй, – потом – поворот направо. Снова дверь – дверь, из-под которой выбивается слабый лучик света. Робин не собирался демонстрировать манеры – он планировал зайти к ведьме без стука. Определив наощупь расположение засова, экзорцист тремя выстрелами разнёс его в щепу вместе с косяком. Его взору предстала небольшая комната с убогой – кровать, небольшой стол, единственный стул и пара сундуков – обстановкой; сквозь приоткрытые ставни сквозило. Прямо перед ним стояла испуганная молодая женщина, вероятно, около тридцати лет – стройная, с высокими грудями, соблазнительно вздымавшимися под ночной рубашкой, темноволосая. В обворожительных зелёных глазах застыла немая мольба. «Не убивай!» – говорила её поза, её взгляд; всё её женское естество тянулось к тому, что имелось в Робине от мужчины. Инстинкты, унаследованные им от предков-самцов, вызвали неизбежное влечение; Робин немедленно подавил его, прошептав несколько слов молитвы. - Что вам нужно, мессир? Деньги? У меня их совсем мало. – Чистые глаза её искали взгляд Робина. – Любви, утешения? Рука его стала тяжёлой, будто к ней подвесили двухтонный противовес, и Робин едва смог навести пистолет на женщину. Он знал, что Имоген очень красива; все ведьмы выглядят красивыми, ведь они умеют напускать чары, в то время как подлинный лик их, особенно тех, что родились в Ядовитых землях, зачастую отталкивающий. Рубашка, скользнув по гладкой, шелковистой коже, упала на пол. - Вы ведь не убьёте меня, брат Робин? – Экзорцист закрыл глаза, чтобы не видеть её обнажённого тела, и смотрел сквозь почти полностью сжатые веки. Он понимал, что должен выжать спусковой крючок, и закончить тем самым затянувшийся разговор, но сопротивление стало просто непреодолимым. К тому же у Робина разболелась голова. Её будто бурили тысячей крошечных буравов и колотили тысячей молоточков одновременно. В довершение всего поступил Вызов. Среди братьев ходили упорные слухи, будто ведьмы и колдуны могут подключаться к этому священному каналу связи; капитул Ордена отрицал самую возможность подобного. В любом случае, не ответить на Вызов Робин не мог, ведь наноскопический радиопередатчик ему некогда вживили под крышку черепной коробки, и тот подключался к коре головного мозга напрямую. Вероятно, Имоген уловила его секундное замешательство, так как именно в это мгновение попыталась бежать. Подобно кошке вспрыгнула она на подоконник; Робин выстрелил, но промахнулся – обычное дело, когда ведьма слишком долго смотрела на тебя. Имоген совершила ещё один прыжок, столь же поразительный, и с непостижимой быстротой помчалась по улице, обнажённая, разбрызгивая грязь. Пока Робин подбежал к окну, она уже успела скрыться за углом. Вздох разочарования вырвался из его груди; наверняка, ведьма – чрезвычайно опасная – сможет бежать за городские стены. И – вернётся вновь. Вернётся вновь, чтобы убивать. Он стоял, всматриваясь в ночную темноту, её идеально-чёрную поверхность деформировали пунктиры непрекращающегося дождя. Из такой тьмы, бесконечной и холодной, Создатель некогда сотворил Землю и людей, и именно туда, в колыбель мрака, постепенно возвращалось человечество. Его продолжали вызывать – настойчиво, повелительно. - Да? – ответил он и тут же поторопился исправиться. – Брат-экзорцист Робин-083064, командорство «Север». - Ты необходим Ордену, брат Робин. – Он узнал голос командора Филиппа, странно взволнованный. – Бросай всё и мчи в командорство; я лично наставлю тебя в новом задании. 3 Личинки дьявола – монахи и призраки высших школ, которые мы учредили с немыслимой расточительностью Мартин Лютер, «К советникам всех городов» Дождь всё ещё продолжался, когда наутро Робин оставил Камень Преткновения. Перед отъездом он выдержал непростой разговор с бургомистром; путь брата-экзорциста к городским воротам представлял собой нелёгкое путешествие, ведь горожане не стеснялись осыпать его насмешками и даже ругательствами. Нахлобучив на голову капюшон плаща, он старался сохранять каменное выражение лица, пока толпившиеся на Главной улице зеваки упражнялись в остроумии. - Не тот ли это монашек, от которого вчера голая баба убежала? – съехидствовал один из них. Веснушчатый костлявый парень с длинным носом и неестественно большими глазами, рассмеявшись, ответил своему приятелю: - Пожалуй, тот самый. Она увидела его флейту – и… – Послышалось хихиканье. – Сам понимаешь, их там!.. Веснушчатый сделал жест, демонстрирующий кастрацию. Оба бездельника расхохотались. Робин смолчал, ведь его обеты прямо упоминали о грехе тщеславия: не стоит оправдываться перед низшими и доказывать им что-либо. Самое смешное в данной ситуации заключалось в том, что ночью насмешники, едва началась заварушка, вероятнее всего, забились в самые глубокие норы и показали оттуда свои крысиные морды лишь поутру. Экзорцист мрачно усмехнулся, в то время как парочка остряков, совершенно утратив приличия, перешла к неприкрытым оскорблениям. На счастье Робина, за него вступилось Провидение в лице оказавшегося неподалёку пристава Томаса Борста. Они вдвоём оконфузились в истории с ведьмой, и лишь Томас знал, что многих жителей, включая бургомистра, не обрадовало бы убийство Имоген без суда; арест же и суд и впрямь оказались делом совершенно невозможным. Всё-таки дьявольская сущность Имоген стала фактом совершенно бесспорным, и город теперь очищен от её присутствия. Сейчас Томас, невольно разделявший ответственность за события прошедшей ночи, оказался в непростой ситуации. Как и все люди его жизненного уклада и привычек, он легко впадал в гнев, когда и сам чувствовал за собой вину. Данный случай не стал исключением. Побагровев, Томас, стоявший на крыльце камнепреткновенского околотка, широким шагом, едва ли не бегом, пересёк улицу, держа курс на парочку шутников. Слишком увлечённые своим занятием, они заметили приближение опасности лишь в самый последний момент. Веснушчатый, обернувшись, успел только испуганно выпучить свои и без того круглые глаза, как мощная оплеуха повергла его в грязь. Приятель его, вовремя отскочив, сумел избежать возмездия, и отбежал от греха подальше; пристав не стал его преследовать. Вместо этого он обратил всё своё внимание на веснушчатого – тот лежал, боясь встать, чтобы не испытать на себе тяжесть кулака пристава, в городе слишком известную. Щека его, там, где к ней приложилась волосатая пятерня, уже успела покраснеть. - Йон, скотина, как ты смеешь раскрывать свой вонючий рот? Там ещё остались зубы? – Пристав схватил свою жертву за грудки и рывком поставил на ноги. – Сейчас я исправлю это упущение!.. Отреагировав на данные события приличествующей монаху смиренной и скромной улыбкой, брат Робин продолжил свой путь. Теперь его спутником на городских улицах стала гробовая тишина. [1] Генрих Крамер (1430 – 1505), монах-доминиканец, известен также как Генрикус Инститор. По его словам, отправил на костёр более 200 ведьм.