Ведьма, дракон и прочие беды

Я бежала что было сил. Цепкие ветви пытались выдрать мои волосы, вьюн и дикий виноград старались оплести лодыжки, корни подворачивались прямо под остроносые ботинки. Если бы я знала, что всё это приведёт к таким последствиям, то выбрала бы иной путь. Но теперь мне ничего не оставалось, кроме как бежать, надеясь на то, что преследователь отстанет. Я запыхалась, дыхание вырывалось из горла надсадными хрипами. Мне хотелось упасть в мягкий мох, застонать, принять в расправленные лёгкие воздух, расслабить тело и отдаться на милость духам леса. Но вместо этого я продолжала убегать от того, что собиралось разорвать меня на части. Мрак за моими плечами сгущался всё сильнее и сильнее. Я боялась оглянуться, чтобы не наткнуться взглядом на это. Во мне царапались чёрные шипы паники, отчаяние, должно быть, плескалось в моих зелёных глазах. Глазах, подобных сияющим изумрудам, как любил говорить Рю, когда бывал в хорошем настроении. Но Рю не со мной, и он не может мне помочь. Чёрт, я, как обычно, ничего не могу сделать без его помощи. Очередной корень подвернулся под ногу, и я, взвизгнув, упала на холодную землю. Оно приближалось, и я потеряла надежду на спасение. Мной овладел дикий животный ужас. Словно маленький зверёк, пойманный в капкан, я захлёбывалась своим страхом. На мгновение я оцепенела, не в силах справиться со сжимающими сердце когтями панической атаки. Я уже проваливалась в забвение, как в голове зажёгся тревожный маячок, и я приготовилась к тому, чтобы спасти свою ветхую шкуру от надвигающейся беды. Встав на ноги, я рванула с места, удвоив скорость, чтобы наверстать упущенное время. Мне становилось сложно выровнять дыхание, лёгкие горели от напряжения, сердце билось неровными толчками, будто и вовсе намеренное остановиться. Где этот Рю, когда он так мне нужен? На глазах выступили слёзы, которые тут же осушили порывы холодного ветра. В междумирье всегда дует ветер. Я с надеждой посмотрела на высокий кедр, думая, что смогу спастись на его вершине. Но тогда я вспомнила, что эта хтонь может абсолютно всё. Когда Орден Вереска решит найти моё тело и похоронить, их ждёт большое разочарование, потому что от меня не останется и горсти праха. Мозг начинал соображать всё хуже и хуже. Мне не хватало кислорода. Возникло ощущение, словно я тону в этом вязком и липком воздухе. Несмотря на прохладу ночи, я чувствовала духоту и жар. Расплавленной кислотой по моим венам струилось зелье, чей рецепт находился в затерянной секции Библиотеки Восьми Миров. Сзади послышался угрожающий вопль, звеневший в замершем воздухе невыносимо громко и жутко, как вой собаки Баскервилей на болотах. Оно приближалось. Громкость его рычания нарастала, и теперь я слышала, как рвётся мох под когтистыми лапами. Я закричала, но ветер унёс мои крики. Здесь никто не услышит, никто не придёт на помощь. Безнадёжность затопила меня до краёв. Вдобавок, я вляпалась лицом в паутину, но времени, чтобы убрать липкие нити, я найти не могла. Пришлось прибавить ходу, чтобы оторваться от преследователя. В боку резко закололо, я поняла, что вскоре придётся остановиться. На периферии зрения я видела, как рядом с моим глазом ползёт волосатое и многоногое нечто. Паук. Судя по всему, ядовитый. Только этого ещё не хватало. Прикрыв правый глаз, я приказала себе не кричать. Я невольно задержала дыхание, а потом шепнула: – Веспер. Занялось пламя, и паук с шипением и треском лопнул. На коже появился небольшой ожог, но меня это не смутило. Я должна выжить любой ценой. Ведь только я знаю, где находится выход. *** С чего всё началось? Как ни странно, с книги. Однажды в мои руки попала рукопись неизвестного писателя Аролиффа Эронски. Название этого опуса я не смогла найти. Поняла лишь, что это эзотерический трактат. На желтеющей глади бумаги чёрным углём нарисовали каббалистические символы, изображения планет Солнечной системы, знаки Восточного гороскопа и даже скандинавские руны. Кроме того, я сумела разобрать записи алхимиков. Книга, написанная на неизвестном языке, заинтриговала меня. Ах, да, я же ещё не сказала, где я её обнаружила. Однажды я увидела сон, в котором попала в гигантскую библиотеку. Блуждая между книжными полками, порой я проводила пальцами по пыльным корешкам, иногда открывала тот или иной фолиант, пытаясь прочесть хотя бы что-нибудь. Но эти талмуды пестрели неизвестными мне значками, рисунками далёких галактик, жуткими чёрно-белыми зарисовками мифических существ, всевозможных химер и гибридов. Одно изображение врезалось в мою память: тварь, которая сидела на мраморном пьедестале. Длинные перепончатые крылья, четыре лапы с мощными когтями, вытянутая узкая морда, с конца которой свешивались извивающиеся щупальца. Взгляд твари, как бы я ни отодвигала от себя книгу, всегда оставался направлен точно в мои глаза. На мгновение мне показалось, что взор кромешно-чёрных зрачков, лишённых радужки, не отражающих свет, пытается высосать всю радость жизни, лишить смысла существования, поглотить мою душу. С воплем я отпрянула в сторону, и увесистый чёрный том упал вниз, открывшись на странице с длинноволосой девушкой, которая облачилась в нечто среднее между балахоном и кружевным платьем, напялив на голову остроконечную шляпу. На её лице я увидела отпечаток обещания. Я решила не поднимать книгу, и продолжила медленно шествовать по книжному лабиринту. И сама не поняла, как оказалась в центре прихотливо сплетённой сети коридоров и проходов между книжными шкафами, чьи полки терялись в клубах сероватого тумана, заменяющего потолок. На полу открытого пространства протянулись длинные линии, образующие спираль золотого сечения. Между витками спирали расположилась многоцветная мозаика. Она складывалась в спящего чёрного дракона. Я узнала его по длинным крыльям, укрывающим округлую спину. Передние лапы он вытянул так, чтобы удобнее положить на них увенчанную рогами голову. Задние конечности наполовину скрывались под широким полотнищем крыльев, хвост обвивался вокруг туловища, оканчиваясь острыми гребнями. Я задохнулась от восхищения, моё сердце начало биться часто-часто. Зрение стало чётким, реальность вокруг поплыла, и моё восприятие сузилось до круглого канала, а остальное, не относящееся к дракону, размылось, растворилось, исчезло. И тут же я одновременно ощутила две эмоции: непонятную мне нежность и лёгкую тревожность. Видение гигантского дракона изумило меня, погрузило в состояние транса. Я подумала, что, будь я диким животным, то преклонялась бы перед этим существом, поджала хвостик, и мои ушки встали бы торчком только от того, что я стою рядом с этим пугающим красавцем. Стоило мне ступить на мозаику, как она мигнула, и с другого ракурса я увидела того же дракона, но только изготовившегося к прыжку. Пройдя дальше, узрела, как меняется пол под ногами. Вот дракон лежит на спине, играя планетой, как котёнок играет клубком пряжи. В следующее мгновение он рвёт на части похожего на антилопу зверя. Вот он летит в бесконечной пустоте. А дальше – больше. Его глаза мигнули, и взгляд чёрного дракона оказался направлен в самое средоточие спирали. И только сейчас я заметила, что в центре зала на капители невысокой колонны в коринфском стиле лежит растрёпанная рукопись цвета сепии. Она выглядела выцветшей на солнце. И закладкой служила алая лента, чьи края свешивались за пределы видимости. Я подошла ближе, и обнаружила, что на другом конце ленты закреплён кулон, напоминающий зависшую в пустоте многолучевую звезду, застывшую в окружении двух десятков колец, соединённых в ленту Мёбиуса. Кольца, расписанные растительными узорами, мерцали и переливались. Я увидела вспышку сверхновой, рождение чёрной дыры, возникновение синей звезды, её метаморфозу в белого карлика, из которого постепенно вырос красный гигант, а затем весь цикл перепутался и начался заново. В конце концов я уже перестала улавливать, что происходит. Зачарованная магическим сиянием, я протянула руку к ленте. Закладка практически мгновенно перевернула страницу. На тонкой бумаге я узрела всё те же вращающиеся кольца, только вместо звезды в центр поместили вересковый куст. «Из вереска напиток забыт давным-давно…», – подумала я. Лента осталась у меня в руках. Я решила прихватить и рукопись. Несмотря на то, что письмена в книге выглядели смутно знакомыми, я не знала этого языка. И бессознательно прочитала имя автора. Аролифф Эронски. Надпись затмилась ослепляющей вспышкой и взрывом. Я полетела в зияющую пустоту, ощущая, как меня затягивает в первобытный мрак. Я закричала… и проснулась. В моих руках, плотно прижатых к груди, уютно расположилась рукопись Аролиффа Эронски. Именно тогда я поняла, что начинаю сходить с ума.