О свадьбе царской трубили во всю, и до меня доносился переливчатый звон и песни дивные, напеваемые народом. Вся улица усеяна розовыми лепестками одилиска, цветка нежности и невинности.
Каждое утро за мной свита приходит царская, горничные девки, мамки. Сопровождают целой толпой, шлейф от платья несут. А мне кажется, голова сейчас отвалится от тяжести кокошника, разукрашенного золотом, увенчанного камнями драгоценными с ряснами у висков с убрусом, подвязанным сразу под подбородком. Платье тяжелое, твердое, впивается мне в тело.
Вий в зале ожидает за накрытым столом. Рядом с ним по правую руку тетка Григорина сидит, как всегда, во всем черном и ягоды в рот отправляет пальцами, унизанными перстнями.
Она же проверяет еду и питье царя и, если что-то кажется ей подозрительным, кивает на бл
