Вот он – самый чувствительный удар. Даже не пощечина, а словно в солнечное сплетение до одышки и едкой боли в ребрах. И я обязана его вынести, не сломаться и достойно ответить, но, конечно же, не ударом… у меня на Машу не то что рука не поднималась, а и голос не повышался, и не только потому что не услышит… она бы почувствовала и очень чутко относилась к любым изменениям в моем настроении. Если я огорчалась, она воспринимала это очень болезненно именно на свой счет.
Я взяла Машу за руку и повела за собой в коридор, присела на корточки так, чтобы быть с ней на уровне глаз. Чтоб ей не пришлось смотреть на меня снизу вверх. Да, я могла бы отложить этот разговор подальше и отмахнуться от нее, а возможно, и соврать, но Маша не заслужила моей лжи, нам хватает других психологических проблем, с к
