Она опять плакала… а я уже не мог отталкивать, гнать. Губы ее мокрые нашел и целовал их жадно и в то же время нежно. Я ни о чем еще не думал. Решения какими-то обрывками вспыхивали в воспаленном мозге, но его затуманило тоской по ней, отчаянием и адской нестерпимой болью, от которой была лишь одна анестезия – ее губы. Я должен был их целовать, чтобы успокоиться, чтобы живым себя снова ощутить и стереть из памяти каждый багровый след на ее теле, каждую ссадину, каждый синяк и рубец.
«Не отдам…не отдам…моя она…моя».
Я еще не знал, как поступлю, мысли цеплялись одна за другую, я только понимал, что все. Не тронет он ее больше. Заберу. Зоряна вдруг оторвалась от моего рта…
- Долго мы здесь…он поймет. Он почувствует. У него нюх, как у зверя. Иди к гостям, я потом выйду.
Я смотрел ей в
