Рита
Быть полезной в особняке Никифорова не получалось. То болела спина, но накрывала слабость. Несколько дней я так и прослонялась тенью, изучая дом и сад. Праздное времяпрепровождение еще больше обнажало тоску по Ивару, и казалось, с этим невозможно бороться, только переполняться и выплескивать слезами на подушку. Валерий Игнатьевич был часто занят, и мог часами не выходить из своего напичканного электроникой кабинета, у двери которого неизменно лежал огромный черный пес.
Я помнила каждую черточку на его мужественном лице, каждое движение. Быть вдали от него являлось своеобразной пыткой, поэтому память подогревала разум воспоминаниями. Глубоко в сознании я понимала, что моя маниакальная влюбленность до добра не доведет, и шансы увидеть Ивара вновь чрезвычайно малы, но сердце отказывало
