Я вытерла набежавшие слезы, а потом долго смотрела в темноту, видя лишь очертания мужских фигур, садившихся в полицейский УАЗик. Егор поднялся с земли, и при тусклом свете окон дома я разглядела кровоподтеки на его лице.
- Поехали отсюда, — сказал он, вытирая рот рукавом куртки, — Какая же сволочь этот майор.
- Это мой отец, — сказала я, хотя не была уверена в том, что сейчас Егору было интересно слышать это.
Мы поехали в отель, где оказались в отдельном номере. Я долго промывала раны Егора, чувствуя себя настоящей предательницей. Я не думала о матери, да и она, похоже, тоже не думала обо мне. Ни одного пропущенного звонка ни от нее, ни от бабушки не было с того момента, как я ушла из дома еще днем.
Мне казалось, что я вообще никому не нужна. Никому, кроме Егора, который осторожно сни
