Свободная, но счастливая ли? Клан голубых кошек - 3

3 глава (1 часть)

Нет, зря я эльфа в не хозяйственности обвинила. У него и полотенце нашлось, и даже мочалка и мыло, и шампунь в стеклянных баночках. Я по запаху определила, где что, у Мили уже научилась за эти месяцы.

Вот только привычного для меня душа не было, или я его не нашла? И чтобы смыть с себя пену пришлось использовать тот самый тазик, из которого я облила любопытного эльфа.

Промокнув волосы полотенцем, что оставил мне Эдилиэль, внимательно рассматривала мягкую пушистую ткань. И как им удается ее создавать? Проверила на просвет, вязка была плотная, даже слишком. Будто и не вручную сделано, а на специальной прядильной машинке. Хотя может быть, она у эльфов есть?

- И как же я буду без полотенца? – озадаченно спросила сама себя, надевая рубашку эльфа.

Надо будет как-то этот вопрос решать… Обратиться к Мили? Я даже поморщилась. Стало стыдно, что по любой проблеме бегу к ней. Может у Эда спросить?

Вышла из ванной комнаты и увидела, как эльф, сосредоточенно разбирается с какими-то веревками, сидя на кровати. Подойдя к креслу, на котором лежала моя одежда, я, быстро натянув шорты, повернулась к эльфу спиной и резко сдернув его рубашку, надела обтягивающую майку-топ. Думала, что эльф опять подглядывает, и почему-то захотелось его немного подразнить, он же меня дразнит? Да и настроение для легкого флирта и заигрывания с утра появилось.

Интересно к чему бы это?

Быстро обернувшись, мысленно расстроилась - мое переодевание не произвело нужного эффекта, так как эльф, так и продолжал возиться с веревками, а на меня не обращал внимания. Хихикнув над собой, за собственные странные эмоции, и не менее странные поступки, решила поговорить о насущном:

- Эд, у меня вопрос по поводу полотенца. А где, его можно раздобыть? Вот желательно такое же, как у тебя?

- Забирай это, - не глядя ответил эльф, продолжая перебирать веревку. – И вообще тебе, скорее всего все подарили. К тебе наши прядильщики всей толпой с охапками подарков заходили, ты, что не заметила?

 - Да там столько всего было, я просто растерялась, и разобраться не успела, там Мили командовала. А что ты делаешь?

Эд посмотрел на меня, а затем его взгляд переместился на мои еще не до конца высохшие, и уже отросшие до лопаток волосы, что наверняка сейчас растрепались, и торчат в разные стороны. А Эд, наоборот, с каким-то восхищением скользил взглядом по ним. Я смутилась, от такого пристального внимания.

- Нужно же тебя как-то ко мне привязать, - хриплым голосом сказал он.

- Что? – не поняла я, что это был ответ на мой вопрос.

А Эд встал, подошел ко мне, и так быстро наклонился, и чмокнул меня в нос, что я даже среагировать не успела. И когда я хотела возмутиться и оттолкнуть его, то он уже отскочил от меня с хитрой ухмылкой на лице, и побежал к выходу.

- Идем быстрее, иначе вкусного поджаристого мяска тебе не видать! – взявшись за ручку двери, сказал он, и выбежал на улицу.

- Ах, ты! – усмехнулась я, потирая кончик носа, и побежала за эльфом.

Хотелось опять сделать какую-нибудь шалость. Но пока бежала, ничего так и не придумала.

Выбежав, прикрыла дверь, и увидела, как эльф стоит уже на поляне и улыбается.

- Бежим быстрее! – крикнул он и рванул в лес, удаляясь от деревни.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Тем более, что хотелось хоть как-то «отомстить» шутнику. На всякий случай подцепила с земли пару шишек.

Бежать пришлось долго, и у меня сложилось ощущение, что эльф специально надо мной издевался, еще больше раззадоривая. Делал вид, что вроде устал, и приостанавливался, но стоило мне попытаться его схватить, как он опять убегал, и из далека еще и подшучивал надо мной. Попыталась бросить в него шишки, но опять не удалось его достать.

В итоге Эд совсем скрылся из виду, за высокими кустами, и я уже подумала, что потеряла его.

Кое-как пробралась сквозь эти кусты неизвестного растения и резко вывалилась на странную белесую поляну, чуть было, не упав на четвереньки, но в последний момент все же смогла устоять на ногах. Я вначале не сразу сообразила, почему это кусты из зеленых превратились в белые, но когда присмотрелась, то поняла, что они вовсе не белые. Они все зеленые. Вот только паутина,  которой были оплетены все растения, от самых корней до верхушек, была ярко белой, вот и казалось, будто вокруг все растения тоже белые.

А затем у меня возникло ощущение, что вся паутина переливается так, будто шевелится или колышется…. Но стоило мне присмотреться, как я поняла, что она не шевелится. А это на паутине что-то ползает, причем в большом количестве, и с большим количеством ножек.

Пауки… это были пауки… полчища белых маленьких паучков, на белых паутинах… Мой взгляд охватил не только кусты, но и траву на поляне. И я поняла, что она тоже вся в паутине.

Сглотнув, вдруг ставшую очень вязкой, слюну, я посмотрела на землю и ощутила, как сердце упало в желудок, а затем в пятки, а ноги подкосились от страха… 

- Мамочки… - вырвался из меня полу стон или полу всхлип, а может и полу хрип?

Полчища мелких белых паучков, ползали по траве и плели паутину. А я умудрилась каким-то образом встать на единственный пустой участок земли, где не было травы и соответственно паутины.

Руки и ноги словно заледенели, тело стало ватным, а мир перед глазами поплыл, и я начала падать в темноту.

***

Перед глазами завертелись картинки из прошлого: как я стою перед Каем с мечом в руках, и рассказываю ему о своей любви, как нас прерывают и появляются гости в его замке, мы подлетаем на стену и я вижу рыжеволосую красавицу Ию, верхом на странном животном, а рядом с ней рогатый верф. Он смотрит на нее с нежностью и любовью. И вскоре мы уже с Ией летим на помощь Эё, ведь у нее есть артефакт, что сможет открыть замки на его кандалах.

Я вижу злость в глазах Ии, когда она затаскивает Эё в портал, и эта злость в мою сторону. Она не позволила пойти вместе с ними. А затем, я вижу разъяренного верфа, от которого меня спасает Кай.

И последняя картинка, как я лежу на алтаре, а на лице верфа предвкушающая злорадная ухмылка, когда Кай начинает вскрывать мою грудную клетку.

Я чувствую сильную боль. Она не прекращается ни на минуту. И даже когда Кай берет меня на руки и уносит в комнату, боль так и не покидает меня.

К вечеру мне становится, только хуже. Всю ночь мои болезненные стоны слышны всему замку. Боль не отступает и на следующий день. И следующая ночь вновь проходит в мучениях, а под утро я просто устаю метаться по постели, и проваливаюсь в тяжелое муторное бессознательное состояние. А просыпаюсь вновь от боли раздирающей каждую клеточку моего тела.

С каждым днем мне становится все хуже и хуже. Я смотрю в глаза Кая, который постоянно сидит у моей постели, и мне кажется, что я вижу его в последний раз. Он бледен, в его глазах вина, и паника. Но лучше мне не становится. Кай постоянно приводит разных докторов. Но они лишь разводят руками. А я уже даже глаза не могу открыть. Не то, чтобы рукой или ногой пошевелить. А каждое прикосновение отзывается только острой болью.

Кай сам моет меня, пытается делать это бережно и осторожно, но мне кажется, что это пытка. Какая злая ирония, раньше я мечтала о том, чтобы Кай коснулся меня, а сейчас я кричу от каждого его прикосновения, потому что оно приносит мне адскую боль. Даже плакать уже не получается, слез больше нет. А вместо стонов одни хрипы, я сорвала голос от очередного приступа. Ведь боль накатывает волнами, а потом немного отступает на короткое время, и то не полностью и в эти моменты я погружаюсь в вязкое полубессознательное бытие. Но из него меня вновь вырывает боль, и появляются мысли о смерти. Я хочу, чтобы все прекратилось. Я больше не могу терпеть эту пытку. Это невыносимо. И я начинаю молить отца, чтобы забрал мою душу на перерождение, но в ответ лишь слышу шепот Кая. Он умоляет меня остаться, умоляет не уходить, умоляет простить его.

«Пожалуйста, Эя… я прошу тебя, Эя… не уходи Эя… я же с ума сойду, если ты умрешь,… девочка моя,… пожалуйста», - шепчет он бесконечно, и носит меня на руках, не понимая, что каждое его прикосновение  и движение приносит мне невыносимую боль.

Очередной приступ отступает, и  я опять проваливаюсь в вязкое небытие. Меня поглощает муторная тьма. И я слышу чей-то зов. Мне кажется, что это Кай и какое-то время я не реагирую, подсознательно боясь вновь той боли, что он мне принесет, своей заботой и желанием вернуть меня к жизни. Мне начинает казаться, что я ненавижу его. Боль измотала меня настолько, что мне хочется, чтобы Кай исчез и оставил меня в покое. Чтобы я просто смогла умереть. Но голос не хочет оставлять меня в покое, он все зовет и зовет, сначала шепотом, а затем уже кричит, и начинает меня трясти. Боль прокатывается по всему моему телу. О нет,… неужели он не понимает, что вызовет очередной приступ! Только ни это! Не выдержав, я распахиваю глаза, а картинка расплывается, но постепенно фокусируется.

Я открываю рот, хочу сказать Каю, чтобы оставил меня в покое, пока приступ не вернулся, я хочу передохнуть, поспать, я так устала, но слова застревают у меня в горле.

Я не знаю этого мужчину, что пытается докричаться до меня, и в то же время знаю. Я помню его глаза.

- Эё? – с удивлением шепчу я одними губами, голоса совсем нет.

- Эя… - на его лице появляется облегченная улыбка, и он резко поднимает меня на руки, вырывая очередной стон боли, - прости малышка, скоро все закончится, - говорит он, и шагает в портал, который открыл прямо в моей комнате.

Портал закрывается за нами, а мне почему-то становится легче, боль уходит, остается только усталость, и ощущение, словно я нахожусь в тумане или во сне и все это не по-настоящему. Но я все равно безумно радуюсь этой передышке. Хочется расслабиться, но я боюсь поверить, в то, что боль исчезла, и продолжаю напряженно вслушиваться в собственные ощущения. Эё куда-то несет меня. А я перевожу взгляд на его взрослое и суровое лицо. Черные брови, хмуро сведенные на переносице, черные короткие волосы ежиком топорщатся на голове, рубленые черты лица, большие, словно подведённые из-за черных пушистых ресниц, глаза, узкие зрачки с полыхающими красным светом, радужками. Упрямый квадратный подбородок и тонкие губы.

Воин… настоящий суровый воин. И такой взрослый. Я ведь его запомнила совсем ребенком. А он уже мужчина, и прожил больше двух тысяч оборотов.

Он заходит в какую-то большую комнату и укладывает меня на мягкую постель. Я инстинктивно пытаюсь пошевелить хотя бы головой, чтобы осмотреться, но сил хватает лишь на то, чтобы повернуть голову и посмотреть на Эё. Ох, какой же он высокий и здоровенный, весь в мускулах. И правда,… настоящий воин.

- Не стоит двигаться Эя. Я снял боль, но ты все еще теряешь силы и умираешь, - говорит он, и почему-то начинает раздеваться.

- Что ты делаешь? - шепотом спрашиваю я его, язык еле шевелится, заплетается.

Эё не глядя на меня продолжает снимать с себя одежду. Она у него очень необычная. Сверху была надета туника, полностью сплетенная из белой металлической сетки, целая куча оружия по бокам в ножнах, которые он небрежно бросает на пол. Куртка из твердой кожи, жилетка уже из мягкой, белая рубашка, брюки из той же кожи, что и куртка. Вся одежда присоединяется к оружию на полу. Эё раздевается догола. Я отвожу взгляд.

- Прости малышка, но по-другому связь не восстановишь, - говорит, он, подходит к кровати и начинает раздевать меня.

Лицо Эё расплывается у меня перед глазами, разум вновь затягивает в небытие, но я вырываюсь оттуда. Мне не хочется забыться. Мне хочется понять - что происходит?

- Эё, я не понимаю? – еле шепчу я, и заглядываю ему в глаза, но он их отводит в сторону, и снимает с меня мою сорочку, которая уже успела пропитаться потом, кажется, Кай надевал на меня вчера чистую.

Эё нависает сверху, раздвигает мне ноги и вклинивается бедрами между них, и я ощущаю, как он упирается чем-то твердым мне в промежность, все, как в тумане. Если это и сон, то он мне не нравится… 

- Эё, что происходит? - шепчу я, и ловлю взгляд мужчины. 

Он пристально смотрит на меня какое-то время, а затем, заводит свою руку, куда-то вниз, я не могу поднять голову, и не вижу, что он делает рукой, но зато ощущаю, как что-то очень твердое начинает проникать в меня, и в этот же момент Эё начинает объяснять: 

- Мне придется это сделать, иначе ты умрешь, этот эрхов выбледок обрезал тебе связь с Ларосом, - зло рычит он, и продолжает осторожно двигаться. А я ощущаю отголосок тупой боли, хотя к ней я уже и привычна, но новая боль мне не нравится, как и не нравится все то, что происходит. Всё, словно в тумане, и кажется, что это кошмарный сон. А Эё продолжает объяснять, глядя мне в глаза, напряженным голосом: – Меня тоже отрезали, но я был уже взрослый, я смог пережить разрыв связи, но ты еще слишком молода, тебя чуть не убил этот изверг, я не представляю какой мразью нужно быть, чтобы так издеваться над практически еще ребенком… это было так давно, но я до сих пор помню, как больно мне было…, – на его виске выступает капля пота. У меня возникает ощущение, что он сейчас напряжен, как струна, и еле сдерживает себя. - И чтобы тебя спасти придется попробовать восстановить связь хотя бы со мной. Но других методов я не знаю…. 

Эё входит в меня полностью, и в моем животе вспыхивает огненный цветок. На глазах выступают слезы, у меня появляются силы в руках, совсем чуть-чуть и я упираюсь  в грудь Эё ладонями, чтобы оттолкнуть. Но он не замечает моих слабых попыток и продолжает объяснять, отвлекая от болезненных ощущений: 

- Конечно в идеале, тебе нужно вернуться на Ларос, но нам теперь туда путь закрыт, ведь отец спит…. Пусти меня к себе, - резко выдыхает он и прижимается к моим губам с поцелуем, очень нежным, еле ощутимым, и шепчет прямо в губы, пристально заглядывая в глаза: - пусти меня прошу… Эя, тебе станет легче, мы создадим новую связь, я дам тебе силы выжить. У меня теперь много сил, хватит не то что на двоих, на пятерых соклановцев. Не нужно меня отвергать, Эя… И боли больше не будет, прошу тебя… 

Он замирает и не двигается, продолжая смотреть на меня с тревогой. 

А я пытаюсь вникнуть в его последние слова, и чувствую тупую нарастающую боль - это очередной приступ. Мне становится страшно. Я не хочу больше боли, я слишком сильно ею измучена. Она сломала меня уже давно. И я согласна на все, даже на такой извращенный сон. Лишь бы мои мучения закончились. Пусть так, пусть будет Эё, мой практически брат… но только не боль. И что-то прорывается в мое сознание, что-то чуждое, а Эё начинает двигаться. Я ощущаю отголосок боли, но ее немного, она уходит и остается только лишь жжение от огненного цветка внизу живота. 

- Смотри мне в глаза, - говорит мне Эё. 

И я смотрю и вижу, как красный свет вырывается из его глаз, он затягивает меня в себя, и я мгновенно теряюсь в нем полностью. Меня уже почти нет, и только лишь красный теплый свет удерживает меня. А я иду по нему, как по дороге. Зачем? Почему я это делаю? 

«Там тепло, там хорошо, меня там любят, меня там ждут», – отвечаю сама себе, потому что чувствую это. 

Открываю глаза и вижу Эё. Он лежит рядом со мной на боку, прижимая к своему телу, и внимательно смотрит в глаза.

А я больше не чувствую боли, мне очень хорошо. И слабости почти нет. Я с поразительной легкостью поднимаю руку и глажу Эё по лицу. Мне хочется стереть тревожную морщинку между его глаз, а он закрывает глаза и облегченно выдыхает.

- Это сон? – спрашиваю я, все еще уверенная, что сплю.

Но Эё резко распахивает глаза и отвечает:

- Нет.

Моя рука замирает. И я понимаю, что Эё не врет. Это не сон. И все, что произошло, несколько мгновений назад, это по-настоящему. Эти мысли заставляют меня замереть. И я чувствую, как тело Эё каменеет, он прижимает меня к себе все сильнее и сильнее, что даже дышать становится трудно, а на лице появляется упрямое и какое-то злое выражение:

- Я тебя никогда больше не отпущу, ты моя! – угрожающе рычит он мне в лицо, и впивается болезненным собственническим поцелуем в мои губы.

Я упираюсь ему в грудь и мычу. Воздуха совсем не хватает. Эё отпускает мои губы, и я автоматически провожу по ним языком, ощущая металлический привкус крови.

- Ты меня съесть решил? - спрашиваю я, а мне почему-то становится весело, и так хорошо на душе и намного легче, что хочется смеяться, танцевать, летать и петь одновременно,… я улыбаюсь на свои странные желания и, хихикнув, говорю Эё: – Ты уже столько оборотов прожил, а так и не изменился. Как в детстве, все время рычал, что я твоя, и принадлежу тебе, так и сейчас говоришь тоже самое.

Эё, как-то пристально заглядывает мне в глаза. Его взгляд настолько сосредоточенный, что мне на несколько мгновений, кажется, будто он сказал мне все это на полном серьезе, но я отбрасываю эту мысль. Мне не хочется сейчас ни о чем задумываться. Слишком хорошо, слишком весело на душе. 

- Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Эё, продолжая пытливо вглядываться в мое лицо.

- Хорошо, нет, это не то слово! Отлично! Вот, правильное слово! - продолжаю радоваться я, каким-то хмельным весельем, и с трудом, но все же выбираюсь из его объятий. 

Оглядываюсь в поисках покрывала или простыни.

На Эё смотреть очень стыдно, да и себя показывать ему не хочется. В детстве мы конечно не стеснялись друг друга, вместе купались втроем голышом - я, Ия и Эё, но сейчас-то мы уже не дети. По крайней мере, Эё, уже очень давно не ребенок, судя по его габаритам. Настоящий воин!

- А где Ия? – вспоминаю я о рыжей красавице и, увидев простынь позади лежащего мужчины, с легкостью встаю на колени и, достав ее, обворачиваюсь ей, не забывая другим концом прикрыть Эё.

- Я здесь, - раздается совсем тихий голос сестры, откуда-то из другого конца комнаты.

Я перевожу взгляд и вижу, Ию. Она стоит в дверях, невероятно красивая и сексуальная: волосы распущены, и ярко-рыжими локонами спускаются по плечам, на ней надет очень короткий, практически прозрачный халат, на голое тело. В ее трясущихся руках поднос с едой. Вот, только она сама очень бледная, в глазах целый океан боли, и отчаянья. Словно кто-то умер из наших родичей только что.

А затем Ия отпускает поднос, и он летит на пол, но не ударяется об пол, я успеваю подхватить его магией, да с такой мягкостью, что на подносе ничего не разливается. А сестра, всхлипнув, громко хлопает дверью и убегает.

Эё перехватывает магией у меня поднос и переносит его прямо к себе в руки. А затем, совершенно не стесняясь своей наготы, отодвигается и ставит поднос между нами. А я с удивлением рассматриваю то, что на подносе. Напиток красного цвета в стеклянной бутылке, два хрустальных бокала, ярко красная ягода с умопомрачительным запахом в ажурной металлической вазочке, и белый густой крем, тоже в такой же вазочке.