ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
- Эй, полегче, красотка, - пошутил Ильнур, придерживая меня за плечи. Я, будто обжегшись об его пальцы, покачнулась и отступила на шаг назад. Мои руки предательски дрожали, во рту все пересохло, а глаза горели от слез. Не заплакать бы. Только не заплакать. Ильнур заметил мое состояние – он нахмурился и зловеще поинтересовался:
- Случилось чего?
Я подняла на него глаза: утонченное лицо покрыла холодная маска еще тихой ярости. Поняла – нельзя ему говорить, нельзя. Пришлось врать.
- Плохо себя чувствую, несварение желудка. Можешь отвезти меня домой, - я вымученно улыбнулась, - пожалуйста.
Для пущей убедительности я обхватила себя за живот. Он и, правда, болел, только не от несварения, а от страха и потрясения. Все внутренности сжимались, словно их крутили изнутри.
