Когда мы добрались до нашего номера, он скинул меня на кровать, а сам снял пиджак и ослабил галстук на шее. Я отметила, что все его действия были какими-то нервозными.
— И чего ты этим добился? — спокойно спросила я, — Аэрон, это маразм. С таким же успехом ты мог приревновать к любому парню, чихнувшему в метре от меня.
Мужчина резко обернулся ко мне.
— Я видел, как ты на него смотрела! — прорычал Шервуд.
— И что? — в тон ему ответила я, — Запрешь меня, чтобы я сидела в четырех стенах и никуда не могла выйти? Как тогда, в Лондоне?
На его лице отразилась легкая ухмылка, которая в сочетании с тусклым светом, обнажающим шрам на лице, сделала его действительно жутким.
— А, собственно, почему бы и нет?
— Что? — непонимающе заморгала я, не желая верить своим ушам, — Аэрон, ты…
— Да, дорог
