ДЖОКЕР

ГЛАВА 17. Мирослава и Джокер

Разрывать руками пуговицы блузки, сквозь шум в голове слыша, как они скатываются на пол, а она удовлетворенно стонет, зарываясь пальцами в мои волосы. Отстраниться, чтобы спуститься поцелуями по подбородку к шее, прикусить ключицы так, чтобы она тихо вскрикнула и снова выгнулась, и громко зашипеть, когда коснулась острыми, даже сквозь лифчик, сосками моей груди. Склониться к ним и прикусить сквозь кружевную ткань, чувствуя, как самого будто ударило разрядом тока в тысячу вольт. Зубами спустил чашку бюстгальтера и дунул на торчащую вершинку, и тут же языком по вспыхнувшим на теле мурашкам.

Такая чувствительная моя Принцесса, отзывается на каждое движение, а меня начинает трясти от желания войти в нее немедленно, заставить ее дрожать уже не от страха, а от удовольствия.

Накрыл ладонью плоть под юбкой и застонал снова, поняв, какими влажными были ее трусики.

Отодвинул в сторону полоску ткани и ввел в нее палец, громко выдохнув, когда плотно обхватила изнутри.

Безумие. Настоящее безумие раствориться в ней сейчас. Вот в такой растрепанной, наполовину одетой, с мокрыми дорожками на щеках и закрытыми глазами. Я слизываю языком ее слёзы, лаская пальцами влажные, горячие лепестки. Кусаю мокрые губы и тут же целую, врываясь языком в глубину ее рта, а пальцами между ног. Быстрыми толчками.

Безумие движется быстрее, набирая бешеные обороты, задавая ритм толчкам. Пока она не распахивает глаза...

Безумие разбивается на своей гребаной запредельной скорости… разбивается о понимание того, что сейчас эта маленькая сучка трахается с Адамом, а не со мной. Острыми иглами впивается в вены, заражая тело чистой ненавистью и яростью, которые бурлят, ошпаривая ядовитыми брызгами внутренности.

Сжал ладонью скулы, заставляя открыть рот и засовывая два пальца. Глядя затуманивающимся от злости взглядом, как она посасывает их, закатывая глаза, словно обычная шлюшка, раздвигающая ноги перед любым, кто может оказать помощь.

«Ты позволяешь мне изнасиловать тебя,

Ты позволяешь мне опозорить себя,

Ты позволяешь мне проникнуть в тебя,

Ты позволяешь мне запутать тебя».

© «Nine Inch Nails» – «Closer»

***

Видеть его...распахивать глаза и снова, и снова видеть. Дорисовывать эту одержимо-красную картинку самыми разными оттенками сумасшествия, потому что теперь оно обрело черты, обрело плоть, голос, запах, осязание, и меня раздирает на части от осознания, насколько близко он был всегда...и молчал. Будь он тысячу раз проклят, МОЛЧАЛ! Почему? Поцелуями выгрызать ответы, выгибаясь навстречу его грубым ласкам. Узнавая каждое прикосновение. Хаотичное, рваное, безжалостное. Почему, черт тебя раздери, Джокер? Мой жестокий любовник, изводивший меня все эти дни молчанием, очередной игрой...и как же понятны теперь его взгляды, его голодные, пошлые взгляды, его присутствие...Его злость. Все до боли понятно и в то же время непонятно ничего. С гортанным стоном ощутить его жадные губы на своей груди и впиться в его волосы. Дааааа... я бы ни за что не смогла не узнать их жесткую шелковистость под своими ладонями. Почему? Немым криком, когда входит в меня пальцами, выдирая из груди стон дикого удовольствия, распахиваю ноги шире, впуская глубже и ощущая, как раскачиваюсь на краю пропасти, на том самом краю тьмы в его пьяных глазах, блестящих каким-то странным блеском ненависти и ярости вперемешку со страстью. И я наяву вижу, как черные буквы на белом экране сливаются в яростно сплетенные тела, просачиваясь в вязкую реальность, обретая цвета и объем, обретая тело и звуки.

Словно дикие звери сцепились на полу, все еще одетые, стонущие в унисон. Как и в нашей бешеной переписке. Как и всегда с ним. Без нежности и прелюдий. Без лишних слов сразу в пекло...только теперь у моего пекла есть имя...есть лицо и есть вот этот взгляд, от которого болит низ живота и твердеют соски, от которого я сама как под кайфом, изнывающая от желания почувствовать его в себе. Сейчас. Ощутить нашу реальность толчками его плоти во мне...и не отпускать этот взгляд больше никогда. Я готова простить даже его ложь...Боже! Я готова простить ему все за эту минуту узнавания.

От каждого движения жестоких и умелых пальцев срываюсь на крик и смотрю ему в глаза, ощущая приближение взрыва, когда уже ни один вопрос не будет иметь никакого значения… и его пальцы у меня во рту. Как же это странно: помнить вкус кожи и не знать, что все это время он был так близко от меня. Цепляюсь за его взгляд, на секунду замирая, чтобы забиться в его руках от наслаждения, закатывая глаза и запрокидывая голову, вытягиваясь в изогнутую струну, впиваясь зубами в его пальцы и сжимая коленями таранящую меня руку.

- Адааам, - с криком, переходящим в стон, перекатывая на волнах оргазма его имя...настоящее имя.

***

Я никогда не думал, что смогу ненавидеть ее вот так. Даже когда в первый раз увидел. Когда она была просто сестрой моего врага. Я никогда не ненавидел ее больше, чем сейчас. Когда эта дрянь прокричала искусанными мной губами чужое имя. Не моё, блядь, имя. Сжимает меня изнутри, а меня колотит от наслаждения и от бешеного желания задушить её, заставить заткнуться, только бы не слышать, как шепчет его исступленно вновь и вновь.

Закрыть глаза ее лживые, чтобы не потонуть в них окончательно. Чтобы смотреть на меня не смела этим взглядом, пьяным от удовольствия, а я вырвать его из нее хочу. Это блаженство на самых кончиках ресниц. Видеть его не могу.

Выйти из нее, чтобы сжать тонкую шею ладонью и смотреть, как задышала открытым ртом, захрипела беспомощно, а меня на части ломает от желания еще больнее сделать.

«Помоги мне!

Я разрываюсь изнутри.

Помоги мне!

У меня нет души, которую можно было бы продать.

Помоги мне!

Только одна вещь на меня действует.

Помоги мне освободиться от себя!»

© «Nine Inch Nails» – «Closer»

Развести в стороны распахнутые ноги и резким движением войти в нее, ухмыльнувшись, когда ее выгнуло, и она дернулась в моих руках. Не знаю, в какой момент то мимолетное безумие отпустило, растворилось, оставив нас с ней наедине. Но я и без него был еще большим психом. Удерживал ее за горло до тех пор, пока задыхаться не начала и биться пойманной птицей, царапая ногтями мои запястья. Отпустил и, подхватив за колени, начал вбиваться в нее, глядя, как схватилась ладонью за шею. Больно тебе, Мирослава? Меня вот так же выкручивает сейчас. От гребаного, больного, бешеного удовольствия и от ненависти. Стиснуть ладонью грудь так, чтобы закричала, и жадно смотреть, на калейдоскоп эмоций на ее лице. Каждую из них запомню и сохраню в памяти, чтобы потом, когда ломать будет в очередной раз от желания написать или позвонить, напоминать себе, как больно было ее делить с НИМ.

Кусать плечи, вздрагивая от каждого крика, ощущая, как отдается он в ушах эхом, как пронзает тело диким кайфом, когда вспарывает ногтями кожу на спине, а я впиваюсь в ее бедра пальцами, намеренно больно, оставляя отметины. Снова его имя, будто на повторе, а у меня в голове оно эхом отдается вперемешку с жутким смехом.

Заткнул ей рот ладонью и зашипел, глядя в глаза расширенные.

- Заткнись! Замолчи!

Глубокими толчками...прижимая ее колени к груди.

- Замолчи, мать твою!

Чувствуя, как приближается долбаный оргазм, но черта с два я кончу под его имя ее голосом.

***

Я могла читать это, когда он писал, как сжимает мою шею ладонью...Я могла ужасаться и в то же время яростно растирать себя пальцами между ног, сидя напротив монитора, представляя это бешенство и смертельную опасность...когда весь контроль у него, и моя жизнь в его руках в полном смысле этого слова...Но когда почувствовала - это было иное. Страх и адское возбуждение. Под безумным взглядом, глядя на его широко раскрытый рот, и задыхаясь под жестокими пальцами... Извращенное наслаждение. И когда одним резким толчком входит в моё еще подрагивающее тело, с хриплым стоном выдыхаю его имя почти беззвучно. О, Боже...это невыносимо! Я могла представлять тысячу раз...но не чувствовать эти пальцы на своей шее, эти яростные толчки внутри моего тела по-настоящему в диком исступлении в животном совокуплении, где похоть граничит с ненавистью. Он словно раздирает меня на части...как и обещал всегда.

{«Я разорву тебя, Принцесса, я раздеру тебя на кусочки, чтоб выла подо мной, как сучка. Моя сучка…Скажи мне. Кричи мне это»}.

Но то, что я себе представляла, не могло сравниться с этим никогда.  Я царапаю его руки, хватая ртом воздух, одновременно чувствуя едкие всполохи наслаждения. От них саднит между ног, пульсирует к****р, ноет грудь и соски, и я подаюсь навстречу каждому толчку, видя круги перед глазами и уплывая от накрывающего с головой кайфа. Сжимая его плоть своей с каждым грубым проникновением, выстанывая его имя снова и снова...царапая спину и чувствуя, как сминает мое тело, оставляя на нем синяки и отметины. Я близка к ослепительно острому наслаждению, которое вспыхивает кровавыми точками перед глазами...и он накрывает мне рот ладонью, не давая закричать. В глазах похоть и ненависть. Меня от нее то в холод, то в кипяток... и наслаждение не сбрасывает обороты, становится ярче и безумней...Я знала его именно таким. Диким безжалостным садистом, который драл свою жертву, как последнюю шлюху...меня...как его шлюху...заставляя ему говорить об этом. Грязно и унизительно прекрасно.

И взорваться, судорожно сжимая раскаленный член мокрой плотью, выгибаясь в его руках, оставляя кровавые полосы у него на груди. Кончая уже тихо, с мычанием в его ладонь, ломая ногти о пол и извиваясь под ним, как дикое, обезумевшее животное. Оргазм выбивает на секунды сознание, пронизывая все тело ударами его плоти и судорогами адского экстаза, похожего на агонию.

***

Откинул голову назад, сцепив зубы и шумно выдыхая, пока сокращается так охренительно долго, что меня выворачивает наизнанку от усилия сдержаться, не последовать за ней.

Только смотреть, остановившись, как вьется подо мной змеёй, то оплетая руками, то цепляясь пальцами за паркет.

Вцепился зубами в ее губы, выдирая последние вздохи, не позволяя заговорить, закричать, ощущая, как содрогается тело, требуя продолжения. Требуя развязки для себя. А меня холодным потом прошибает от осознания, что хочу голову ее об этот сверкающий дорогой пол...и бить до тех пор, пока не растечется кровь бордовой лужей. Безумие возвращается и хочет получить свою порцию наслаждения, смотрит со стороны на нас, склонив голову набок, выжидая, давая время сделать выбор. Вот только нет его, этого выбора. Здесь и сейчас есть только я и она подо мной. И плевать, на короткие доли секунды плевать, с кем она сейчас. Не имеет значения. Только не тогда, когда отвечает неистово на поцелуй, хватаясь за мои плечи. Не тогда, когда пронзает током от каждого проникновения и сводит тело адским кайфом от каждого толчка. И снова сжать ладонью горло, перекрывая доступ кислорода, вдалбливаясь в нее всё сильнее, стиснув до боли челюсти и стирая колени до крови.

«Я хочу трахнуть тебя, как животное,

Всё моё существование испорчено,

Ты приближаешь меня к Богу.

Ты приближаешь меня к Богу.

Через каждый лес, над деревьями,

В моём животе, ободрал свои грёбанные колени,

Я пью мед внутри твоего улья,

Ты — причина, по которой я остаюсь в живых».

© «Nine Inch Nails» – «Closer»

Пока не закричал сам от удовольствия, ударившего прямо в солнечное сплетение. Так, что дышать стало дьявольски больно. И мучительно сладко, будто впервые за последнее время вздохнул полной грудью.

Рухнул на Миру и встретился с глазами ее, широко распахнутыми, на губах улыбка удовлетворения, как у сытой кошки, а меня омерзение резко охватило.

 По молодости не раз и не два с парнями тёлок делил. И всегда секс был фееричный. Потому что всё равно было, кого иметь и с кем. А ее...сучку эту даже с самим собой делить не хотелось. И это взбесило снова. И перед глазами опять лицо ее побледневшее, пока душил ее. Рывком оторвать себя от нее и попятиться назад, вставая с колен на ноги. Шатаясь, пойти к двери комнаты, застегивая на ходу ширинку, думая только о том, что, если хоть слово скажет, убью дрянь.

***

Я сразу почувствовала, что он уйдет...Это вспыхнуло где-то внутри необъяснимым отчаянным пониманием. Уйдет прямо сейчас. По причинам, известным только ему одному. По каким-то гадским, проклятым и понятным только этому безумцу причинам. Где вся жизнь разделяется на ложь и на правду...Только я уже в правде, а он все еще во лжи. И я ее ощущаю кожей, подрагивая после яростного секса, больше похожего на кровавую схватку садиста с его ненормальной жертвой...которой нравилось, когда ее убивали и воскрешали. И я согласна умирать под ним физически...но я больше не могу умирать морально. Во мне кипятком растекается его ложь. Не мне. Нет. Самому себе. Если раньше я видела его между строк, то сейчас я его уже просто чувствовала. Так сильно и болезненно, что на глаза навернулись слезы. Встала с пола, одергивая юбку, чувствуя, как течет по ногам наше общее безумие, пошатываясь... следом за ним, все еще сжимая горло ладонью.

- Уйдешь...как и тогда, да? - хрипло, едва слышно, - Уйдешь, не сказав ни слова...словно нет ни меня, ни тебя. Словно можно лгать и дальше нам обоим...где ты спрячешь НАС теперь? Сотрешь мне память, как сообщения и номера телефонов? Или сотрешь память себе?

***

Каждое слово - выстрел яда, парализующий, заставляющий остановиться посреди комнаты и громко выдохнуть. Руки в кулаки сжимаются непроизвольно. Не могла узнать. Кажется мне всё это. Сознание играет в свои игры. Чёртова тварь что только не вытворяла со мной эти годы. Но сейчас, этот момент стал самым невероятным. Так не должно было быть. Поддался собственной слабости и спалился, тупо спалился. Браво, Принцесса! Я не сомневался в тебе. Вот только повернуться и в глаза тебе посмотреть не хочется. Не могу. Потому что ты ответы в моих найти хочешь. А их там нет. Там пустота. Абсолютная, звенящая пустота, которую взорвать надо музыкой. И яркой вспышкой в мозгу - всё это время не было музыки. Была тишина. Только наши стоны, наши звуки.

Ледяной холод по спине вверх к затылку. Замораживая нервные окончания от понимания, что рядом с ней можно и в тишине.

- Если бы мог - стёр бы, - не поворачиваясь к ней, разглядывая какую-то яркую фиолетовую мазню в рамке на темно-серой стене, - и это был бы лучший вариант. Для тебя.

«Тебе лишь ведомо одной,

На что способно сердце это.

Когда твое наступит лето,

Ты покрывало сбросишь сна.

Забудешь холод ледяной,

И сможешь снова улыбнуться.

Тебе так хочется вернуться,

Ну а пока, принцесса, плачь, плачь.

Прячь во льдах цветы любви,

Теряя тепло, и плачь, плачь».

© Дан Балан «Плачь»

***

Я слышу его голос, и по телу мурашки расползаются. От одного тембра и от понимания: Я. ЕГО. СЛЫШУ. Он настоящий! И он больше никогда не станет для меня просто аватаркой и бегущими строками по белому экрану. И не имеет никакого значения, что он говорит...потому что я не дам ему уйти. Я больше не могу его отпустить, потому что это слишком больно. Невыносимо, адски больно.

Подошла вплотную и резко обняла, прижимаясь всем телом к его спине.

- Но ты не можешь...уже не можешь. Это никогда не сотрется. Оно теперь выбито на коже. Ты можешь посмотреть...каждый свой автограф на мне...и наносить их снова и снова. Ты помнишь? Мне все равно, как ты выглядишь...мне все равно, какого цвета у тебя глаза, мне все равно, как тебя зовут. Ты - мой Джокер...Я люблю тебя именно таким. Это не изменится никогда...просто теперь у моей любви появилось лицо и имя. Не важно, какими они могли быть…Я люблю тебя не за это. Ты понимаешь, Джокер? Не за это.

Сильнее сжимаю его руками, потираясь щекой о его спину. Напряженную, каменную. Он на грани срыва... а я уже сорвалась и падаю.

- Помнишь...ты говорил, что всегда рисуешь для меня картинки и отдаешь мне? Нарисуй нас на другом холсте, пожалуйста. Нарисуй меня и себя в реальности, по - настоящему...Я не хочу тебя терять...мне так страшно и плохо без тебя.

Нырнуть под его руку, прислоняясь спиной к стене, обхватить ладонями лицо, заставляя смотреть мне в глаза.

- Я скучала по тебе, Джокер..., - поглаживая большими пальцами его сжатые скулы, - я так сильно скучала по тебе и искала тебя. Я больше не смогу отпустить...Не смогу, понимаешь?

От его взгляда становится больно дышать. Там бездна отчаяния. Ему так же больно. Я это чувствую. Необъяснимо и неправильно. Чувствую его боль, как свою собственную, и не знаю, как именно можно ее стереть из его глаз. Взяла его ладони, и положила себе на грудь...туда, где все еще саднило в районе сердца от панического страха, что все же уйдет.

- Я бы узнала тебя...через тысячу лет, через тысячу текстов и строк с закрытыми глазами… Рано или поздно я бы тебя узнала.

***

Прислонился лбом к ее лбу, вжимая в стену, позволяя себе раствориться в ощущении ее кожи на своей. Эти слова... Снова ранит ими. Но уже по - другому. Уже лаская. Когда касаются краев открытых ран осторожными движениями, подушечками пальцев, и тебе выть хочется от этой нежности, причиняющей невероятную боль. Отвечаю на ее прикосновения своими, очерчивая опухшие губы пальцами, зарываясь ладонью в растрёпанные темные локоны и подыхая от желания вдыхать их запах вечно.

- Я сжег свою мастерскую и сломал все кисти, Принцесса. Все мои холсты изорваны и валяются у твоих ног. Мне больше не на чем рисовать...И незачем.

«Цветет который год земля,

Тебя лишь холод окружает.

И рядом никого, кто знает,

Как умерла твоя весна.

Ничье дыхание не спешит

Ресниц твоих теплом коснуться.

Тебе так хочется вернуться,

Ну а пока, принцесса, плачь, плачь».

© Дан Балан «Плачь»

Не позволяет отвести взгляд, а я сам оторваться не могу от той бездны, что утягивает на дно ее взгляда. Мой тёмный омут, на поверхности которого пляшут тысячами огненные блики. Почему мне всегда кажется, что рядом с тобой я горю, Принцесса? Почему, когда ты рядом, мне кожу свою содрать хочется и руками ловить это пламя, обжигаясь, но не смея упустить его из ладоней. Огонь. Мать твою!

Вздрогнул, вспомнив, почему оказался здесь. Почему несся через весь город, чтобы застать в состоянии острой паники на полу.

И дыхание срывается от накатившей злости. Я найду мерзавца, сделавшего этого. Кто-то явно хочет довести мою девочку до сумасшествия, а, может, нам нужно готовиться к шантажу.

Силой воли заставить себя сделать шаг назад.

- У нас есть дела поважнее. Я хочу знать, почему это видео сводит тебя с ума. Я хочу знать, что оно означает, и понять, что за ублюдок замешан в этом.

Потому что в этот раз, мать вашу, этим ублюдком оказался не я.