Любить - нельзя простить

5 глава

5 глава

Темнота. Поглощает наше естество, заставляя верить, что вокруг только мрак.

Боль. Особый дар дьявола. Жить и медленно чувствовать свою смерть.

Страх. Пожирает нас изнутри, выгрызая душу.

Одиночество. Состояние, о котором некому рассказать. Убивает – всё живое, заставляя чувствовать себя живым мертвецом.

Я теряюсь в порыве воспоминаний.

Каждый фрагмент моей прошлой жизни всплывает в голове резкими вспышками радужного калейдоскопа, но они исчезают так же быстро, как и вспыхнули, забирая с собой возможность и надежду даже думать о прежней жизни… о прежней мне.

Может самое время умереть именно сейчас?

Меня ничего не держит в этом мире, совсем ничего. Остались только боль, сожаление и ненависть к самой себя. Я ничтожна. Незачем мне возвращаться…?

Ненависть - Она похожа на осколки стекла в мозгу. Одно неверное действие и осколок попадёт в кровоток, а затем к сердцу, заживо убивая владельца.

 Вдруг я чувствую теплое прикосновение к телу, а после мокрый холод, окутывает всё лицо, вырывая из этого темного, вязкого болота, заставляя от неожиданности открыть глаза. Я глубоко вдохнула, полностью открывая глаза.

Всё белое… это потолок. Где я? Я повернула голову к источнику услышанного копошения и застыла. В метре от меня стоял Шуга и выжимал в таз полотенце из которого ручьями текла кровь смешенная с водой. Он был ко мне спиной, в меру широкие и такие родные плечи, как же хочется прижаться к ним и ощутить безопасность, тепло и уют, но увы, для меня это роскошь. Я потянулась к лицу, но маски не обнаружила.

Вдох.

У меня не было удивления, скорее всего, я этого хотела подсознательно, но я почувствовала жуткий стыд за то, что он видит меня таким мерзким, грязным чудовищем… убийцей.

Убийцы — не те, кто делает кинжалы, а те, кто пользуется их изделиями.

Выдох. Назад пути нет.

Я попыталась подняться, но при малейшем движении плечо, а затем и вся спина, пронзились резкой болью и я тихо вздохнула сквозь плотно сжатые зубы, пытаясь сдержать боль. Шуга обернулся и посмотрел в мою сторону. Когда я встретилась с ним взглядом и почувствовала пустоту его взгляда, коим он меня окутал, в тот момент тело будто холодной водой окатили раз двести, а когда он преспокойно подошел и остановился в паре сантиметров от меня, я думала, что рассыплюсь на части, превращаясь в песок, а сердце камнем пойдет на дно океана, океана его глаз, в которых к сожалению, только холод. Надо мною, кроме его взгляда, не властно лезвие ни одного ножа.

Любовь - взгляд.

Мне больно, в сто раз больнее, нежели эта боль в плече.

Боль в сердце сравнима с землетрясением, цунами, грозой, апокалипсисом и взрывом атомной бомбы, только это всё происходит вместе и внутри меня, где разрушается всё, каждая частичка, каждый атом меня превращается в пыль, грязную пыль.

Любая физическая боль переносится гораздо легче душевной… Для душевной боли нет анестезии и лекарств… Её надо пережить.

А смогу ли я?

--- Поднимись,- Он резко дёрнул меня за запястье, привлекая внимание, затем поднимая с кровати и разворачивая спиной к себе. Я стиснула зубы сдерживая боль и тихо сидела, слушаясь всех его приказов. --- Раздевайся. - Я не стала спорить или что-то говорить, а просто стянула окровавленную футболку, что была разрезана вдоль спины, очевидно, это сделал Шуга, пытаясь обработать рану.

 Я откинула футболку на пол оставаясь лишь в нижнем белье. В комнате было до жути тихо, было слышно лишь мои сдержанные стоны от боли и размеренное дыхание Мина, что выдавало его концентрацию над делом. Его рука дотронулась к коже плеча, а по телу пробежалось стадо мурашек, заставляя выгнуться в спине и сесть прямее. Он зацепил лямку лифчика и стянул её вниз, для большего обзора раны. Сердце сейчас остановится от такого бешенного ритма, а позвоночник сломается от того насколько ровно я сейчас сижу.

Он обработал рану спиртом, в нос ударил характерный терпкий запах, я лишь крепко сжимала зубы и руки в кулаки, ногти снова впивались в ладони, оставляя ранки похожие на полумесяцы. Больно, но его касания того стоят. Это сейчас похоже на сладкое, но такое болезненное и запретное наслаждение.

Шуга закончил перевязку, но продолжил сидеть позади меня, всё также мимолетно касаясь кончиками пальцев горячей кожи.

--- Больно? - в его голосе были слышны нотки беспокойства, это давало надежду, но разве я имею на это права…?

--- Терпимо, - Смешно, первое, что я сказала после двух лет разлуки это тихое «терпимо» осевшим от боли голоса.

Я ждала, наивно ждала, что будет дальше и как именно отреагирует Шуга, что он сделает или что скажет. Я готова ко всему. Но уж точно не к тому, что происходит. Его губы касаются горячей кожи около раны и медленно, аккуратно, нежно, ласково… целуют.

Я застыла, сердце пропустило удар, по телу разбежались миллионы мурашек, а в горле застряли слова, но они сейчас совсем не нужны. Всё тело напряглось, и Шуга это заметил, сбавляя напор, но кажется ему это самому нравится. Он расположил руку между лопаток, пересчитывая косточки хребта, ловко перебирая пальцами кожу, а после накрывает то место губами и ведет дорожку из поцелуев выше, доходя до шеи он отстраняется.

Нет. Только не это.

Его касаний – мой воздух. Разрешение, надежда на прощение, избавление от чувства вины.

Чувство вины — доступнейший индикатор измены долгу, который я отдать не в силах.

Я оборачиваюсь и в недоумении смотрю на него.

--- Шуга…- Я хочу сказать ему что-то, но что? Что из моих уст не будет звучать как жалкое оправдание?

--- Тебя никто не касался кроме меня, да?- Я залилась краской и тихо кивнула, придерживая простынь на уровне груди, прикрываясь. Его и вправду это сейчас волнует?

---  Прости…- Всё, что я смогла выдавить из себя. Я не имею права даже и мечтать о прощении, но… я такая какая я есть и меня уже не изменить.

---За что прощение просишь? - Нотки надменности в его голосе совсем парализуют. --- Просишь прощение за то, что исчезла? Или за то, что предала меня…нас?- Он поднялся и подошел к двери. Голос ставал громче и перерастал в крик. --- Или может за то, что я как дурак искал тебя всё это время?!- Голос сорвался, но в тот же момент Мин совладал с чувством гнева и просто холодно посмотрев на меня покинул комнату. Тяжело выдохнула я, не смея поднять головы.

Стук закрывающейся двери.

Обыкновенный стук мне показался взрывом, разрушающим тишину и первым признаком одиночества. Всегда, если кто-то уходит, он всегда закрывает дверь, оставляя тебя одного.

Иногда мы открываем двери, которые принадлежат кому-то другому, а иногда впускаем не тех, а иногда мы строим иллюзии, а несмотря на силу нашего желания, дверь имеет слишком много замков.

Я никого не виню и уже ничего не хочу. Я больше не могу брать за кого-то ответственность. А то, что Шуга меня и знать не хочет, только к лучшему.

Я – зверь.

 А, как водится, убийцы одиноки. Я натянула порванную футболку и куртку обратно, стараясь по минимуму затрагивать рану. Затем поднялась с кровати, опуская босые ноги на холодный паркет и невольно скривилась, когда холод током пронзил босые ступни, распространяя мурашки по всему телу. Я поднялась на ноги, но тут же села обратно, теряя равновесие из-за внезапной боли в голове, что просто выжимала все органы, перед глазами всё плыло, а к горлу подступала непонятная субстанция, что так и рвалась наружу.

 Мне нужно уходить.

Превозмогая невыносимую слабость, я поднялась с кровати и направилась к выходу, опираясь о все стены комнаты на пути. Я открыла дверь комнаты и первое, что я увидела.

Шуга.

Шуга, копошащейся на кухне, пытаясь сварить какую-то кашу, он полез к кастрюле, обжог палец и с нервным шиком поднёс его к мочке уха. Я бы смотрела на это вечность, но не могу. Я решила проскользнуть мимо него и незаметно покинуть квартиру, но он как всегда предугадал все мои действия и обрезал  все пути отхода, буквально выроста из-под земли. И вправду какая глупость уходить. Зачем? Он же здесь. Он не ушел.

Он остался со мной.

--- Иди есть. Сегодня ты точно никуда не пойдешь,- Он говорил уверенно и немного зло, но в его голосе не было безразличие, скорее забота. Я доковыляла до дивана не без его помощи и послушно села за стол, приступая к еде. Каша и вправду горячая.

--- Ответь мне на некоторые вопросы,- Я лишь перестала жевать и внимательно слушала его.--- Почему на твоей спине столько шрамов?- Как мне ответить на этот вопрос? Сказать ему, что это меня просто так наказывали, когда я не справлялась с очередным заданием? Думаете, я с первого раза так просто взяла и убила человека? Нет, я ведь не была зверем. Чтобы у***ь, нужно, чтобы внутри что-то сломалось или сломали. Моя спина не была так ужасна, просто если присмотреться видны длинные полосы рубцов в районе лопаток от плетей.

--- Это… так получилось, - Я лишь выдавила из себя улыбку и набрала полную ложку каши, продолжая есть. Парень лишь выдохнул.

--- Почему ты была ранена?- Что мне снова ему ответить? Правду? Нет, я не хочу. Я не могу.

Не всякую правду сказать можно: об одной умолчи ради себя, о другой ради другого. В нашем случаи я молчу для НАС.

--- Так получилось,- У меня самой, чувство будто пластинка заела, но я ведь ничего не могу ему объяснить.

--- Ещё один вопрос… нет, два. Это связано с твоим исчезновением тогда?- Он говорил тихо, смиренно ожидая моих ответов.

--- Да,- Я чувствую себя последней тварью, продолжая врать ему. Хотя, это ведь и не вранье.

--- Киль Даран, ты всё ещё осталась моей Даран?- Этот вопрос заставил сердце замереть, а тело вздрогнуть. Я посмотрела ему в глаза. Там плещется надежда и любовь. Удивительно, он и вправду продолжает любить меня… или же не меня, а Киль Даран двухлетней давности. Да, именно её.

«Я» - бывают разные. Говорят, у каждого свои роли, ну, а я ещё и дублёром подрабатываю, видимо. Моя главная роль закончилась уже два года как.

--- Нет. Я уже совсем не та Киль Даран,- Я говорила серьезно, показывая всё своё безразличие, а под столом сжимала кулаки до крови от боли, что разрывала изнутри , чтобы голос не задрожал. В глазах пелена слёз, ещё секунда и они вырвутся наружу.

Нельзя.

Я поднимаюсь со стула и, ковыляя, выхожу из его квартиры, заходя в свою. Шаг и я уже в доме, я закрываю дверь на ключ и тут же сползаю спиной по этой самой двери вниз, закрывая рот руками, пытаясь сдержать немой крик. Слёзы катятся ручьями, падая и разбиваясь о колени, превращаются в мокрые пятна на черных джинсах. В горле ком, сердце будто снова поместили в жидкий азот, замораживая его, но оно не поддается, кровь стекает струями из ран и делает его слишком горячим. Эту боль не заглушит ничего. Я бью руками о железную дверь, разбиваю их в кровь, но боль не утихает. Я не помню, как дошла до кровати и уснула. Я проснулась от резкой боли и ощущения чего-то теплого и вязкого по всей спине.