С самого утра мама смотрела на меня так, словно я была ей чужая. В её взгляде не было ни капли тепла — только осуждение, едва сдерживаемое презрение. После вчерашней сцены я и не ждала от неё другого. Впрочем, удивление давно сменилось притуплённой болью, которую я научилась не замечать.
На завтрак я, как обычно, ничего не ела. Только запила таблетки глотком воды. Вес уходил всё стремительнее, но я по-прежнему не видела в этом трагедии. Напротив — в зеркале отражалась девочка, которую я могла хоть немного контролировать. Пусть через голод, пусть через боль — но это было моё решение.
Собирались мы порознь. У каждого были свои комнаты, свои шкафы, свои мысли. Мои вещи лежали в нашей общей спальне. Я перебирала одежду, размышляя, что бы на себя надеть. Что-то сексуальное, дерзкое, новое — я
