Не ушла. Не знаю почему. Стояла и смотрела, как он спит… одновременно хотелось и нож ему в сердце вогнать, и послать все к черту, лечь рядом, голову у него на груди спрятать и глаза закрыть… под стук его сердца уснуть. Сама не поняла, как на край постели села, всматриваясь в черты его лица. Ужасно захотелось дотронуться до него. Слегка. Провести осторожно ладонью, как раньше. Когда-то я «рисовала ему лицо». Он любил, чтобы я повторяла все контуры скул, бровей, носа и губ. А потом рисовал лицо мне. Это было смешно и щекотно. Особенно когда трогал мои губы, ужасно хотелось укусить его за палец. И я мстила – трогала его ресницы. Он щурился, моргал, чесал глаза. А я хохотала над ним.
«– Нечестно, Шумаков. Это черная несправедливость – у тебя ресницы длиннее, чем у меня. Их надо подрезать ножн
