Я смотрела на него — на человека, который не так давно казался мне неприкасаемым идеалом, а теперь лежал под слоем бинтов, с трубками, протянутыми к каждому участку его тела. Он казался почти неузнаваемым, будто время решило растянуться и изуродовать его, оставив меня целой и невредимой. Почему? Почему он пострадал так сильно, а я отделалась лишь синяками? Это была не просто несправедливость — это было почти как проклятие. Как будто кто-то решил меня наказать самым страшным способом — болью за другого.
— Элизабет, может, мы выйдем? — тихо предложил Флетчер, стоя рядом с сестрой. Он говорил спокойно, но я чувствовала напряжение в каждом его движении.
Элизабет не сразу ответила. Она стояла у изголовья, глядя на Джеймса так, как только может смотреть сестра — со смесью любви, страха и отчая
