Элита [18+]

Глава 14

10:00

Проснулась я от лёгкого покалывания в руке — медсестра тихо меняла мне капельницу. Свет мягко пробивался сквозь занавески, щекотал лицо, но внутри было так же темно, как и ночью.

— Простите… — прошептала я, и медсестра удивлённо посмотрела на меня. — А зачем мне капельница, если у меня только нога и нос?

— Это обезболивающее. Без него будет тяжело. — Она кивнула с профессиональной сдержанностью, но в голосе прозвучало участие. — Приходил молодой человек. Сказал, что он твой парень. Представился Нэйтом. Но ты спала, и я его не пустила. Он сейчас за дверью. Позвать его?

Парень?.. Какой, к чёрту, парень? Нэйт? Почему он так сказал? Что он снова задумал?

— Позовите, — тяжело вздохнула я, уставившись в потолок. Не потому что хотела его видеть, а потому что нужно было расставить всё по местам.

— Только недолго, тебе нужен покой. — Медсестра кивнула и вышла. Через минуту в палату зашёл он.

Высокий, красивый, с растрёпанными волосами и всё теми же ледяными глазами. И всё же во взгляде мелькало что-то, чего я не ожидала — растерянность.

— Привет. Как ты себя чувствуешь? — спросил он, опускаясь на стул рядом.

Я резко повернула голову к нему, сердце стучало от злости.

— Тебе-то что?! Ты плевать на меня хотел с высокой колокольни! — сорвалось с губ.

Он вздрогнул, но почти сразу лицо его застыло. Внутри будто что-то щёлкнуло — и передо мной снова стоял не тот растерянный парень, а самоуверенный, мерзкий Нэйт.

— Я просто заглаживаю вину за Зейна, — хмыкнул он. — Так что не строй из себя королеву. Если думаешь, что я обращу на тебя внимание — ты ошибаешься. Меня девушки добиваются, я каждый день с новой. Все меня хотят. Но ты — не мой типаж. Не буду больше приходить и унижаться. Я позвоню Трише, пусть она с тобой нянчится.

Он встал, как будто сказал нечто важное. А я лежала в кровати, с капельницей в руке и разбитым сердцем, да я влюбилась в его привлекательную внешность, хотя я его совсем не знала, но не могу ничего с собой поделать, я такая дура.

Он сам проговорился за Тришу. Интересно почему он сказал о ней? Если они скрывают, свои родственные связи.

— Уходи, — прошептала я сквозь слёзы. Мне неинтересно, кого он там трахает. Мне больно. Очень больно.

Я даже не могла отвернуться. Мой нос был в гипсе, движения ограничены. Я только смотрела на него — в последний раз — в эти изумрудные глаза, которые когда-то казались красивыми. А теперь... теперь они были пустыми.

Я закрыла глаза и начала рыдать. Беззвучно, но всем телом. Он ещё стоял. Потом, наконец, развернулся и ушёл.

Через минут десять в палату вошла Триша.

— Почему ты плачешь? — спросила она, подходя ко мне. Словно чувствовала, что со мной что-то не так. Или уже знала.

— Твой брат... кактус. Красивый, но только дотронься — кровь пойдёт. — Я с трудом говорила, голос дрожал.

Триша молча села рядом, взяла мою руку. Тепло. Надёжно. Понимающе. И только потом спросила:

— Что случилось?

— Он приходил. Спросил, как я себя чувствую. А когда я сказала, что мне плевать на его заботу... он начал злиться. Говорить, что я не его типаж. Что он каждую ночь с новой. Что я ему не интересна. Что он не будет больше "унижаться". — Я замолчала, вытирая слёзы. — Я дура. Просто дура.

Триша обняла меня, не говоря ни слова. И в этот момент я поняла — возможно, Нэйт был просто пустым фасадом. А настоящая любовь — в поступках, в тех, кто остаётся рядом, даже когда ты разбита.

И всё же, сердце болело.

— Я же говорила, что он придурок, — вздохнула она, открывая пакет с йогуртом. — Но бывает милым. Хотя бы извинился. Не думай о нём, Лили. Серьёзно. Ты — не о нём.

Она заглянула в мои глаза и подмигнула, протягивая мне ложечку и клубничный йогурт.

— Любишь такие? — спросила улыбаясь.

Я кивнула слабо, искренне улыбнувшись в ответ. Словно кусочек нормальной жизни вернулся в мою палату.

— Конечно. Спасибо тебе за всё. Я так рада, что ты у меня есть.

Триша кивнула и нежно сжала мою руку:

— Всегда рядом. Отдыхай.

Когда за ней закрылась дверь, пустота палаты стала звенящей. Я взяла телефон, поколебалась — и всё-таки набрала мамин номер. Мы не разговаривали с ней несколько дней. Гудки длились вечно.

— Алло, мам… — сказала я, когда она наконец ответила. Голос у меня сорвался.

— Привет. Как у тебя дела? — её голос был… ровным. Слишком ровным. Без волнения.

— Я в больнице, — выдохнула я. Тяжесть этих слов эхом отозвалась в груди.

— Что случилось? — спросила она, но звучала так, будто услышала, что я забыла зонт, а не сломала себе нос и лодыжку.

— Споткнулась. Упала. Вывихнула ногу, нос — в гипсе. Всё норм. Не переживай, — попыталась пошутить, но получилось грустно. В этот момент в палату зашла медсестра со шприцем.

— Мам, мне укол делать будут. Спокойной ночи. Люблю тебя.

— Подожди. Я могу приехать, если нужно, — сказала она, как будто просто вежливо предлагая.

— Не обязательно. Правда. Через неделю уже смогу ходить. Всё под контролем.

— Ну ладно. Если что — напиши. Люблю, — сказала мама и отключилась.

Я уронила телефон на одеяло, стиснула зубы. Всё внутри будто онемело, я не понимаю почему мама себя так ведёт, то холодна как лёд, то заботится. Она даже никак не отреагировала на мои слова. А потом повернулась к медсестре, которая терпеливо стояла рядом с капельницей.

— Как ваше самочувствие? — спросила она.

— Уже лучше, чем вчера. Можно вас попросить кое о чём? — я с трудом приподнялась на локтях. — Помните парня, которого вы сегодня утром не впустили? Строго-настрого. Больше его не пускайте. Я серьёзно. Я могу даже доплатить за охрану.

Она улыбнулась, понимающе кивнула:

— Вас поняла. Не волнуйтесь, Лили. А теперь — отдыхайте. Вам нужно набраться сил.

Она ввела успокоительное в капельницу, и через пару минут я начала проваливаться в сон. Тело тяжело осело в кровати, мысли размылись. Только одно не отпускало: зачем всё это? Почему снотворное раз за разом?

Я больше не могла думать — сон утащил меня.