Секс, страсть и желание [18+]

Итак, давайте сначала обо мне, а потом уже обо всём остальном. Привет. Меня зовут Сарра. Мне шестнадцать, и я, как принято говорить, самый обычный подросток. Хотя, честно говоря, ничего обычного в этом возрасте нет — сплошная путаница, куча эмоций и слишком много вопросов, на которые никто не торопится давать ответы. У меня тёмно-каштановые волосы, длиной чуть ниже лопаток. Внешность? Самая обычная. Нет в ней ничего вычурного или запоминающегося — я часто замечаю, как люди скользят по мне взглядом, не задерживаясь. 167 сантиметров роста и 42 килограмма веса. Да, я знаю, что это немного. И нет, это не потому что я "ничего не ем". Я пыталась. Серьёзно. Даже по врачам бегала. Бесполезно. Один и тот же диагноз, будто по шаблону: «генетика». Смешно. Как по мне, "генетика" — это просто удобное слово для случаев, когда никто не знает, что с тобой не, так и как это исправить. Я много учусь. Не потому что заставляют, а потому что мозги мои, похоже, единственное место, где можно спрятаться от всего этого хаоса. Когда я читаю, решаю задачи или погружаюсь в сложные темы — мир становится тише. Я будто дышу свободнее. Рисую тоже. Это как выдох после длинного дня. И танцую. Правда, не на сцене и не для кого-то. Просто для себя. В комнате, когда никто не видит. В движении я забываю, кто я и где нахожусь. Становлюсь кем-то другим — свободной, пластичной, настоящей. Но всё это я держу при себе. Потому что однажды уже обожглась. В первой школе меня высмеивали. Да, за танцы и рисунки. Кому-то показалось это слишком «девчачьим», кому-то — странным, а кому-то просто захотелось почувствовать себя лучше за мой счёт. Они не понимали, почему я не бегаю с ними курить за гаражи, не тусуюсь в клубах, не теряю невинность в грязных туалетах за ржавыми дверями. Мне и не нужно было. Я смотрела на них — пьяных, напыщенных, уверенных в себе — и чувствовала отвращение. До дрожи. До тошноты. И каждый раз мысленно благодарила себя за то, что я — не они. Рисую я, кстати, неплохо. Несколько работ даже продала на паре дурацких выставок — просто решила попробовать и получилось. Танцы — это больше как медитация, способ отдалиться от мира, от чужих слов, от собственных мыслей. В школе меня часто обзывали. За фигуру, конечно. Смешно, да? Кто-то не может пройти мимо того, что у тебя маленькая грудь или «не такая» попа. В шестом классе я уже поняла, насколько злые могут быть люди. Особенно дети. Им обязательно нужно уколоть, чтобы почувствовать себя живыми. Сначала было больно. А потом — просто надоело. Я свыклась. Или научилась прятаться. Разницы, кажется, уже нет. Сейчас у меня красивая, округлая попа, и грудь выросла — с нуля до полтора размера. Не сказать, чтобы это стало для меня чем-то особенным. Я не считаю себя ни красавицей, ни уродиной. Я просто... я. У меня самая обыкновенная внешность, слишком посредственная, если быть честной. Просто за короткое время моё тело резко изменилось — я как будто проснулась однажды утром и поняла, что из замкнутой девчонки с нулевкой и угловатыми коленками превратилась в девушку, на которую начали смотреть. Ту самую, от которой раньше отворачивались, а теперь — провожают взглядами. И вот тогда я впервые посмотрела на них сверху вниз. Не из злости. Нет. А потому что я помнила, как они смотрели на меня раньше — с пренебрежением, с насмешкой. Я запомнила это ощущение — быть никем. И мне захотелось, чтобы теперь уже они почувствовали то же. Раньше парни вообще не замечали меня. Было неловко — особенно, когда все подруги уже вовсю получали свои первые поцелуи, а я оставалась где-то на обочине. Потом привыкла. Сейчас же — смотрят. Слишком много, слишком нагло. А мне всё это... неинтересно. Я отталкиваю их, и делаю это осознанно. У меня просто нет на них времени. Учёба занимает весь мой день, и даже если бы я захотела — я бы не стала разменивать свои часы на бессмысленные тусовки или флирт в коридорах школы. Всё это кажется мне таким поверхностным. Пустым. Какой смысл прожигать жизнь, если её и так всего двадцать четыре часа в сутках? После смерти родителей всё перевернулось. Я переехала в Лондон. Без них — сложно. Особенно когда ты подросток, которому по идее нужно опекунство, документы, школа, жильё. Но когда у тебя есть деньги и нужные знакомства — ты вдруг понимаешь, насколько легко можно выстроить вокруг себя декорации нормальной жизни. Всё наследство — родительский бизнес и пятнадцать миллиардов долларов — досталось мне. Смешно, как быстро родственники вдруг вспомнили о моём существовании, когда пошёл слух о деньгах. Они рвали друг друга на части, лишь бы ухватить хоть крошку. Не вышло. Всё перешло мне. Да, формально я должна была попасть в детский дом. Но формальности легко обойти. Деньги умеют открывать любые двери — даже те, на которых написано "только для взрослых". Сейчас я якобы под опекой какой-то семьи. Они про меня знают всё. Я про них — ничего. И, честно, мне всё равно. Я даже не пыталась узнать, кто они. Я не афиширую, сколько у меня денег. Не собираюсь этого делать и в будущем. Потому что люди — меркантильные. Стоит кому-то заподозрить, что у тебя есть деньги, — и вот они уже тут, рядом, с фальшивыми улыбками и наигранной симпатией. И это отвратительно. Мне не нужно это липкое внимание. Не хочу, чтобы кто-то общался со мной только из-за нулей на счёте. Сколько у меня денег — неважно. Мне осталось два года учиться в школе. Всего каких-то два года. Чёрт бы их побрал. Эта школа — всего вторая в моей жизни, но от этого не легче. Люди здесь не стали добрее или умнее, просто сменили обёртку. Такие же фальшивые, раздражающие, поверхностные. Я уже устала. До предела. Мысленно я давно за её пределами, отсчитываю дни, будто сижу в тюрьме с таймером над головой. И всё же — два года, и я смогу уйти отсюда. Поступлю в университет. Хотя, честно? Иллюзий не питаю — там будет не легче. Больше пар, больше ответственности, меньше времени на себя. Я хочу стать переводчиком. Не просто так я выбрала Лондон. Это не бегство — это шаг вперёд. Я купила здесь квартиру, недалеко от центра и школы. Мне нравится это чувство — когда ты знаешь, что у тебя есть власть. Маленькая, но реальная. Я управляю своей жизнью, у меня есть крыша над головой, будущее, за которое я сама в ответе. Всё, кроме родителей. Раньше на первом месте у меня были мама и папа. Безоговорочно. Теперь... теперь их нет. И на первое место вышло то, что для них всегда было важным — папин бизнес и моя учёба. Это то, ради чего они трудились, мечтали, строили планы. Я не могу их подвести. Они хотели, чтобы я окончила школу, поступила в университет, и однажды сама стала у руля. Эта мечта теперь моя.