Держись От Меня Подальше

2. Выбор или его отсутствие

В себя я прихожу с огромным трудом. Никогда не испытывала похмелья, однако сейчас почти уверена, что нынешнее моё состояние очень уж смахивает именно на этот недуг после пробуждения. Голова болит так, будто по ней кувалдой лупили, а в теле настолько сильная вялость, что даже пальцем пошевелить сложно.

Пару раз моргнув, я нехотя разлепила тяжёлые веки и уставилась в знакомый потолок, мгновенно узнав гостиную нашей с папой квартиры... Нет, теперь уже моей. Только вот вспомнить, как и когда я оказалась лежащей на диване, совсем не получается, как бы ни старалась. Помню, что собралась и отправилась на кладбище, моросил дождь, а потом... Ох!

Рывком подняв голову с подушки, я сразу же наткнулась взглядом на сидящего в другом конце комнаты мужчину, что смотрел на меня и, кажется, совсем не моргал. Это тот самый мужчина, что явился последним, когда его коллеги уже превратили вампира в пепел. И теперь, увидев его при куда более хорошем освещении, я ничуть не изменила своего мнения касаемо того, насколько же опасным он выглядит. Взгляд этот... просто до мурашек, в плохом смысле слова. Сидит в любимом кресле моего папы, едва в нём умещаясь со своими габаритами, руки размещены на подлокотниках, ноги чуть расставлены в стороны. Если бы не выражение лица, можно было бы подумать, что он вполне расслабленно себя чувствует. Но нет.

Почему он пялится на меня, словно маньяк какой-то?

Не успев до конца проснуться после болезненного обморока, я вновь оказалась во власти дичайшего ужаса при сознании того, что в моей квартире находится огромный мужик в странном облачении, похожем больше на экипировку какого-то киллера в чёрном. Да ещё и пялится на меня спящую неизвестно какую минуту по счёту!

Прислонившись к спинке дивана, испуганной овечкой принимаюсь в ответ буравить его глазами, сразу позабыв о головной боли и слабости в теле.

— Кто Вы такой? — с трудом шевелю губами, сумев вытолкнуть из себя терзающий меня вопрос.

Не особо торопясь отвечать, незнакомец как ни в чем не бывало разглядывал меня, словно на выставке в музее. Изучающе, заинтересованно и как будто со злостью. Что я ему успела сделать за время своего пребывания в бессознательном состоянии остаётся лишь гадать.

Возможно, эта игра в молчанку длилась бы куда дольше, если бы в гостиную не вошли ещё двое. И пришли они со стороны входной двери. Явились как к себе домой, не иначе.

— Всё чисто, Хэнк. Территория вокруг безопасна. Видео с камер наблюдения удалены. Парочка зевак видели через дверной глазок, как мы расправились с гадом, но запечатлеть не успели, — доложил чётким, сухим тоном один из мужчин, имеющий шрам на лице в виде трёх бледно-розовых полосок от... когтей?

Тот, что сидел в кресле, еле заметно кивнул, ни на секунду не оторвав от меня внимания. Честное слово, он будто ждёт, что я вот-вот в окно попытаюсь сигануть.

Верчу головой от одного к другим, начиная дышать от подступившей паники чаще и тяжелее. Повисшая тишина ощутимо бьёт по и так пульсирующим вискам, отчего в конце концов я эмоционально взрываюсь.

Подскочив с дивана, заставив в ту же секунду подняться на ноги и, видимо, главного среди них, хватаю с рядом стоящей тумбочки лампу, выдёргивая шнур из розетки. Выставляю её перед собой подобно мечу, принимая защитную стойку или нечто смутно похожее. Сердце в груди бешено колотится, зрение слегка туманится.

— Уходите из моего дома, иначе я сейчас же вызову полицию! — дрожа всем телом, я старалась говорить достаточно твёрдо, однако голос звучал до ужасного жалко.

— Ну вот, вместо того чтобы отблагодарить, нас так грубо выпроваживают вон. Девочка, мы тебя вообще-то от смерти спасли, иначе лежала бы ты сейчас где-нибудь в подворотне будучи досуха обескровленной тем мелким кровососом, — на этот раз заговорил рыжеволосый, неожиданно нагло заулыбавшись. Остальные же продолжали напряжённо следить за моими действиями.

— У меня есть крестик! — ляпнула зачем-то, продемонстрировав им его. В ответ на это рыжий улыбнулся ещё шире и сделал шаг вперёд.

— И как, сильно он тебе помог?

Хмурюсь и непроизвольно опускаю руки вместе с орудием мнимой защиты, однако не перестаю быть начеку, хоть и понимаю, что одна против трех здоровяков ничего сделать не смогу. Если уж они вдвоём без особого труда убили вампира, то что говорить обо мне.

— Хорошо, вы меня действительно спасли, и за это я признательна. Тем не менее меня всё равно интересует вопрос, кто вы такие и что делаете в моей квартире. Не поверю, что просто ждали, когда я проснусь, желая получить свои благодарности.

— Мы пришли за тобой, — впервые заговорил самый крупный из них, чем в мгновение ока приковал к себе моё внимание. Голос тихий, но вкрадчивый, раскатистый, глубокий. Такой раз услышишь и уже не забудешь. Подобному голосу обычно не противостоят, а беспрекословно подчиняются, что захотелось немедленно сделать и мне. — Подумали, что ты захочешь сама собрать необходимые вещи, потому и ждали.

— Что? О чём вы говорите? Почему я вообще должна куда-то ехать с незнакомыми мужчинами?

Снова подняла повыше несчастный светильник и напряглась, пока в голове лихорадочно сменяли друг друга разные тревожные мысли о том, кто эти ребята такие. Выглядят, как бойцы какого-то элитного отряда, вампира отправили на тот свет в считанные секунды. Неужели это...

— Нас отправила твоя мать, милашка, — через спину своего предводителя бросил мне рыжий парень, который пока больше остальных вызывал симпатию и относительное доверие. Очаровательная улыбка, веснушки на носу и щеках, открытый взгляд. Так и не скажешь, что пару часов назад он хладнокровно убил существо, что когда-то было человеком. — И сейчас у тебя будет возможность в этом убедиться.

Достав из нагрудного кармана небольшой планшет, он некоторое время тычет по экрану пальцем, а после разворачивает его ко мне. Передо мной предстаёт женщина, которую в последнее время я слишком часто видела по телевизору и в интернете.

Она сидит в кресле за рабочим столом, за её спиной определённо дорогая обстановка. Одета элегантно и практично, чёрные волосы с осветлёнными кончиками спадают на плечи, обрамляя достаточно красивое и ухоженное лицо.

Стоило ей поднять голову, как холодный взгляд мгновенно проник мне под кожу и впился куда-то внутрь.

— Здравствуй, Нора, — ничуть не изменившись в лице и никак не выразив особенных чувств по отношению ко мне, тон её был таким же деловым, как и при выступлениях перед журналистами. Это задело меня против воли. — В первую очередь хочу выразить тебе свои соболезнования. Мне очень жаль, что так получилось. Твой отец был хорошим человеком.

И снова говорит так, будто рассуждает о каком-то прохожем, а не о бывшем муже.

Незаметно для самой себя, как-то на автомате поставив светильник на место, я подхожу ближе к экрану, с трудом сдерживая ярость. Сразу перестаю замечать, что рядом по-прежнему находятся аж трое незнакомых и крайне опасных мужчин.

— Он умер четыре месяца назад. Ты могла выразить свои сожаления и пораньше.

Тут же вижу, как её глаза недовольно вспыхнули, а губы едва заметно сжались. Она всё ещё смотрела на меня, как на чужого человека, хотя... Если говорить прямо, то именно таковой я для неё и являюсь, учитывая, что мы не виделись двадцать лет.

— Эти парни, что стоят рядом, в целости и сохранности доставят тебя к нам в академию. Когда ты приедешь, мы о многом поговорим, а сейчас, прости, времени нет. Надеюсь...

— А с чего ты решила, что я с ними поеду? И, уж тем более, что поеду к тебе? — кривлю губы в злой усмешке, играя с ней в гляделки.

"Парни" продолжают молча стоять на своих местах, никак не реагируя на нашу милую семейную беседу. Будто и вовсе отключили свой слух на это время. Несмотря на это, до сих пор чувствую на своей спине давящее ощущение чужого взгляда.

Сделав нарочито медленный вдох, нынешний лидер всех ненавистников вампиров и оборотней внезапно улыбнулась.

— Может, потому что теперь тебя некому защищать, а современный мир слишком опасен для одинокой юной девушки? Времена настали тяжёлые для людей, а потому нужно держаться вместе, за тех, кто более силён физически и морально. К тому же... Неужели ты не исполнишь последнюю просьбу своего папы?

В полнейшем недоумении округляю глаза. Откуда она может знать о том, что написал папа для меня в прощальном письме?

— Вижу по твоему лицу, что ты настроена уже не так категорично. Я дам тебе время до вечера, чтобы ты собрала вещи и ещё раз съездила на кладбище проститься с ним. Ночью же отправитесь в путь на самолёте. До встречи, Нора, мы тебя ждём.

Оставив последнее слово за собой, женщина отключается. Парень с веснушками убирает планшет обратно себе в карман и смотрит на меня с победной улыбкой, определённо насмехаясь.

Проходит ещё около пяти секунд молчания, после чего я, не придумав ничего лучше, устремляюсь прочь из гостиной. Хотела бы выбежать в принципе из квартиры и из дома, но что-то подсказывает, что это трио точно не даст мне улизнуть. А потому остаётся только одна возможность побыть наедине с собой.

***

Закрывшись в своей комнате, я сижу тут уже около двадцати минут, но эмоции внутри и не думают утихать. Вспоминаю раз за разом лицо матери, её холодные, равнодушные глаза. Вспоминаю её тон, когда она говорила со мной, и злюсь так сильно, что хочется разгромить всё вокруг. А потому, дабы хоть немного успокоиться, я лезу в тумбочку и беру в руки книгу. Раскрываю её и нахожу оставленное среди листов письмо папы. То самое, последнее. Нашла я его точно так же в сейфе. Оно лежало на самом дне, поэтому дошла я до него, как и хотел отец, в самом конце.

Отложив книжку на кровать, опускаю голову. В который раз пробегаюсь глазами по строчкам, написанным красивым почерком, который я узнаю из тысячи.

"Моя дорогая, любимая доченька. Наша с тобой жизнь не была лёгкой, но ты никогда не жаловалась, всегда покорно и с улыбкой принимала любые трудности, не требовала большего. Ты была самым чутким, добрым и умным ребёнком. Я люблю тебя больше всего на свете и ни в коем случае бы не оставил одну, но... так сложилась, к сожалению, судьба. До своего последнего вздоха я буду переживать за тебя, и даже после смерти. А потому хочу попросить только об одном. Я точно знаю, что твоя мать вскоре выйдет с тобой на связь, предложит свою помощь и, возможно, позовёт к себе. Не отказывайся, ради меня не делай этого. Моя душа будет спокойна, если ты окажешься в безопасности рядом со своей матерью. Ты уже наверняка нашла её письма и пребываешь в стрессе после прочитанного. Прости, я не хотел, чтобы всё вышло именно так, но и ты не была готова к правде, обязательно восприняла бы её в искажённом виде. А теперь, когда меня вот-вот не станет, тебе не к кому будет пойти. Пожалуйста, не отталкивай Татьяну и позволь ей позаботиться о тебе. Это моя последняя просьба. Люблю тебя каждой частицей своего сердца и своей души. Не горюй слишком по мне, ТАМ мне уже не будет больно."

Шумно втянув носом воздух, пытаясь не заплакать в голос, я подбираю ноги на кровать и прячу лицо в коленях.

Мне страшно, действительно, очень страшно.

После смерти папы всё это время я была занята трауром, что съедал меня изнутри, а теперь, когда голова более-менее прояснилась, реальность с силой обрушилась и придавила своим тяжёлым весом, не давая продохнуть. Папы больше нет, я осталась совсем одна в мире, где повсюду бродят сверхъестественные существа, в любой момент, в любом тёмном углу готовые напасть на тебя, желая отведать крови или плоти.

У меня есть друзья, знакомые, но у каждого из них своя жизнь и свои проблемы, со мной никто не будет возиться. Да и я сама ни за что не стану навязываться. Папа старался воспитывать меня сильным и независимым человеком, однако получилось это у него пятьдесят на пятьдесят. Я чувствовала себя таковой, пока он был рядом и поддерживал меня. Даже когда болел, всё равно оставался со мной.

А сейчас, когда столь резко жизнь перевернулась с ног на голову, мне предстоит выбрать.

Исполнить последнее желание папы, задушить свою гордость и отправиться к матери. Либо же отказаться и постараться как-то выжить в одиночку.

Гордость... Да, гордость не позволяет принять это её "приглашение", обида грызёт меня изнутри, но... Страх, чувство самосохранения и логическое мышление с лёгкостью противостоят самолюбию.

Мне не выжить одной. Когда в следующий раз мной захочет полакомиться какой-нибудь вампир, поблизости уже не будет людей матери, которые придут на помощь. Не хочу. Не хочу ехать в какую-то академию и плясать под её дудку, как это делают другие. Но, похоже, выбора у меня на самом деле-то и нет.