Демид
Следующие двое суток я все также что-то делал на палубе. Драил доски, переносил тяжеленные канаты, оттирал алюминиевые кастрюли от копоти. От качки ходил плохо, падал, зато не тошнило. Замерзал, отогревался в каюте и снова выходил таскать канаты, подавать крюки. Эти дни стали одними из самых счастливых в моей детской жизни, ведь я попал в настоящую мужскую компанию, где уважали труд, говорили о простых вещах и пока были в море не выпивали. Запах рыбы, табака и вязкого отработанного топлива для смазки трала – мои личные запахи детского счастья. А потом шхуна встала на якорь. Двое других, Панкрат и Савелий, ушли за чем-то в город, а Олег отправился со мной по берегу. Какой-то чуйкой я понимал, куда веду мужчину, но надежда раз и навсегда уйти от матери, остаться на корабле с командой
