Я не могла сказать ни слова, все слова застряли где-то в горле, и я просто смотрела расширенными от ужаса глазами на человека, которого видела впервые в своей жизни… и который говорил обо мне такое, что я начала задыхаться от каждого оскорбления, как от удара по ребрам ногой в тяжелом ботинке. Я перевела взгляд на Аднана и увидела, как даже через темную кожу проступила смертельная бледность на его лице. Его глаза расширились, и в них сверкала не просто ярость, а адское бешенство. Он выхватил хлыст и спрыгнул с коня, взмах со свистом, рассекающим воздух, и бедуин с черной густой бородой закрыл лицо руками, сквозь пальцы засочилась кровь.
– Ты! Гадкая лживая псина! Я тебе язык вырву голыми руками! Ты как посмел, мразь, сказать такое? Ты за каждое слово будешь кровью харкать!
Удар ноги под
