Черная кровь, алый лёд

Смазываю большим пальцем сочную терракотовую жирную линию на скулу, делая никчемным аккуратный смоки-айс на симпатичном лице. Лишнее. От близости по телу пробегает радостная эйфория, но это только физика, не больше. Когда долго ограничиваешь себя, а потом вдруг срываешься, то стаскиваешь с мороженного сразу всю обертку. Потом, правда, гневно поглядываешь на нее, проклиная себя за слабость. - Такой ты мне нравишься больше, - хрипло добавляю к тем пошлостям, которые уже выдал девушке, прижимая ее к мягким подушкам офисного дивана. На фоне черной кожи ее фарфоровое тело выглядит кукольно-бледным. Резко разворачиваю к себе спиной, не собираясь целовать размалеванный рот. Какой бы стильной и приодетой не была дама, а с размазанной помадой и влажными припухшими губами ей идет больше… подо мной. Рванув тонкое кружево в сторону, я грубо вторгаюсь в горячее лоно, наращивая темп. Анжела едва успевает вскрикивать и безуспешно пытается удержаться, утопая ногтями в кожаной обивке. Мои же подожженные запястья смотрятся по-бесовски дико на фоне мягких гладких округлостей. Свел всю атрибутику к чертям… - Вот так хорошо! Покричи, на помощь еще позови! – язвительно добавляю, распаляясь и входя во вкус. Сегодня я не щажу женщину, нагло зачастившую ко мне трижды в неделю и обнадеженно намекающую на совместные выходные. Ни к чему. Ни к чему хорошему это не приведет, и переубеждать себя я не собираюсь ни в коем случае. С энтузиазмом вколачивая в податливое тело напряжение дня, жестко прихватываю длинный прилизанный хвост на макушке, наматывая на кулак. Оттягиваю назад, заставляя Анжелу прогнуться в спине еще больше. Она стонет, подскакивая в руках от жестких шлепков, и я чувствую, как по члену пробегает легкая волна. Терпеть не могу закомплексованных баб и ненастроенных» на нужную тему. Пришла трахаться - должна кончить! - Еще, Влад! – замечаю, как срывается ее дыхание, и спешу за торопливой самочкой. И долго тоже не люблю… Слишком много дел, чтобы тратить время на секс больше необходимого минимума. Увы, я вовсе не эстет… Некстати звонит мобильник, подстегивая наш с Анжелой оргазм, и едва переведя дух, я протягиваю руку к столу. По телу приятные мурашки. Кайфово от сквозняка по разогретой спине. Вот он, мой трамплин для счастья – подорвался… вернись на землю и не рыпайся. - Ты снова уедешь? – обиженно мямлит, перекатываясь подо мной и дернув красивыми ногами, натягивает трусики. Смотрю на нее непонимающим взглядом, потому что поглощен информацией. Она вовсе не радует, но я дослушиваю до конца невидимого собеседника. Торопливо, по делу, долгожданно. - До моего приезда все должно остаться в первозданном виде. Ловя недовольный взгляд Анжелы, машисто орудую салфеткой, проходясь по члену. На водные процедуры времени нет. Бросаю пару купюр на столик, застегивая брюки. Быть может, не стоит так с Анжелой, но именно сейчас хочется закончить историю, слегка нервирующую меня в последние дни. - Влад! – слезливо пищит девица, жалостливо прижимая к груди блузку. Наверное, именно так звучит колючая женская обида, но меня не пробирает. Сама придумала, сама обиделась, верно? - У меня дела. – фраза звучит расточительно и безапелляционно для покрасневшей щеками Анжелы. Она что-то пробурчала след, но я не слушал, шагая из кабинета прочь. Мои люди раздобыли что-то крайне ценное, с лихвой оплаченное. Ковальчик. Ему удалось скрыться, но ищейки оказались проворнее! Их учил я сам, а вот псы Ковальчика его не уберегли. Представляю, как страдальчески ухмыльнется мой старый знакомый, поняв, как он налажал! За ворохом мыслей и предчувствий, мой внедорожник с охраной быстро оказывается в нужном месте. Загородная трасса и заброшенный цех вторсырья… все же мы с Чикой так и не изжили в себе перестроечной юности! Его взяли на сделке, а назначил он ее именно тут, посреди захламленного бетонного пола и обшарпанных стен. Брезгливо шагаю, запахивая полы пиджака, чтобы не собрать грязь по углам. - Здорово, - бросаю своим людям, кивая. Трое наемников в черных балаклавах и камуфляже держат стволы у двух коротко стриженных затылков мужчин, разложенных ласточками на пыльном полу. В углу у окна покоятся друг на друге два тела в черных пиджаках. Один из ребят поднимает вверх указательный палец, мол, должен что-то мне сказать. Отложу, сначала базар по душам. - Как ты, говорун? Не позабыл ли уговор? – обращаюсь к Чике, усаживаясь на корточки рядом с мужчинами. Когда-то Чика казался мне забойным маклерухой, способным «разводящим», одной харизмой разгоняющий бардак. Теперь… проворовался у своих же. Поделом. - Царь… сука ты проклятая! Не сгнил еще в застенках? - хлюпает разбитым ртом Чика, явно сознавая, что я буду добивать его лично. - Моя часть сделки… Где она? – почти ласково говорю, вновь замечая волнение одного из ребят. - Я все вложил! Клянусь! - Куда ты вложил мои бабки, жирный кретин? – не выдерживаю, и хватаю Чику за стриженый чуб, яростно оттягивая назад башку, чтобы заглянуть в глаза. – Куда-аа? Редко позволяю себе кричать, но тут срываюсь, заглядывая в заплывшие рыбьи глаза бывалого сидельца. Мало того, что ссучился, так еще и охерел в край! - Царь… Пару слов… - буркает сбоку один из ребят, и я швыряю с яростью голову Чики, давая ему вновь расквасить сломанный нос. Приходится выпрямиться, чтобы выслушать. - Там девка его… Рыпается, достала… Что прикажешь? - В расход, сопли что ль вытирать его шаболдам замызганным? – удивленно уставляюсь на два черных глаза под балаклавой. - Нет! Пусти! Вы не убьете его! Его нельзя убивать! Чего? За стеной слышатся женские вопли и возня. Парень прикладывает к уху жабру, пытаясь расслышать доносящийся мат своего напарника. Переступаю через ноющего Чику и сворачиваю за угол, едва разобрав, что выкатилось мне под ноги. Вываленные в пыли, копошащиеся как черти в бочке мужчина и девчонка, пытающаяся отбиться от него… Отчаянно так колотит ручонками по каменным плечам в черном камуфле. - Это че? - Это его баба… - выдает боец, резво хватая ее за сведенные локти и вздергивая с пола. Второй боец, изрядно потрепанный, с повисшей на исцарапанной морде балаклавой, поднимается, отряхиваясь. - Заебала, дура… - издает тихо. - Вы не можете его убить! Он мне должен! – хрипит девка, стоя в позе, ну, почти что рачком. Однако, не воет. Видя, насколько болезненно ее заломал мужчина, я киваю, чтобы ослабил хватку. Становится чуть интереснее. Тощая малолетка с грязной рожей считает, что Чика ей должен? - Она кидается, как больная… - предупреждает. – И следила за ним. - У тебя есть тридцать секунд, чтобы я поверил… - поднимаю ее голову за пучок недлинных волос и сталкиваюсь с озлобленными глазищами. Огромные, на поллица, как у куклы, они буравят меня, словно гвозди прямо в грудину. Цвет… Мягкая золотистая карамель, сладкая и горькая лично для меня. Волна воспоминаний и боли стягивает нутро, но я сжимаюсь сильнее, внутренне приказывая себе не возвращаться… - Он мне нужен. Все равно не скажет ничего, отдай… те… - рвано дыша, она шевелит красивыми губами с запекшейся корочкой. - Значит, ты считаешь, что он тебе должен? – шарю по худощавому телу взглядом, и ни одной зацепки в отношении девки. Она выглядит чужеродно посреди заброшки, да еще и с предъявами. - Должен. Жизнь этой скотины в обмен на… На что угодно! - выпаливает как-то несуразно, запинаясь, неуверенно, будто совсем не понимает, что я способен с ней сделать… - Как пафосно и серьезно. Долго писала сценарий? Это у тебя после мордобоя фантазия разгулялась? – иронично спрашиваю, убирая руки в карманы. Такой напор, надо сказать, сбивает с толку. – Прямо на что угодно? – сощуриваю глаза, все еще не имея четкой версии на счет девицы. То ли отбитая наглухо, страх отсутствует как функция, то ли… подсадная… Вот чья эта сучка залетная? - Да! - Он обгадился и сдох… кажется, - неожиданно слышится позади. Раздумываю, обернуться или нет. – Вот дерьмо… - шагаю назад, все же щупая сонную артерию. Точно. Чика решил не баловать меня своей красивой смертью. Почил как полагается старому вору, лежа в луже собственной блевотины и крови. - В фургон ее. Этих, - киваю, - В посадки. – разочарованно выдыхаю, сожалея, как быстро летят годы. Когда-то не было человечьего диагноза, который бы я не ставил сразу, с ходу. К девке же… разливается жалость. Херовый советчик, надо сказать. Она в ужасе смотрит на тела, мотая головой. – Че? Грибам удобрение… - скалюсь на обалдевшую малышку. Мне в след девчонка осыпает проклятиями, визжит, ревет, как раненый зверь, пытаясь вырваться, но я выхожу на крыльцо цеха, закуривая. В облако дыма вытаскивают девку, которой все же перепадает по лицу, ибо дергается не по-детски. И ведь не замучают меня угрызения совести! Нет ее больше! Растворилась в таком же осеннем небе…Убилась к херам, грохнувшись осыпавшимися лепестками чайных роз на бетонку! - Лишний свидетель… - рядом останавливается командир моей группы, намекая, что зря оставляю девке жизнь. - В борделе петь не придется. Окуплю партейку в покер, когда сдам эту кралю. Слышал же, согласная на все! – саркастически поглядываю на мужчину, стягивающего маску с лица. - Стоит узнать, кто она ему. Не особо крепкая, но выносливая, крови не боится. - Так одна из тех сучек, что он партнерам подкладывает. Что тут думать? Припомни, как уренгойские горевали, что у них технику тиснули на подходе. А слили поставку шалавы, которые с ними неделю баловали. – добавляю с укором, бросая недокуренную сигарету под ноги и растирая ботинком. Кивает, не озвучивая свои мысли. Они близки к моим. Слишком хорошо я плачу, чтобы слышать только проверенные факты. Девицу грубо упаковывают в машину сопровождения, подоспевает вторая группа, и мы отправляемся в разные стороны. У меня еще дела в городе, а с молоденькой лярвой я побеседую вечером. Кем бы они ни была, чтобы ни задумала, обставить меня вряд ли получится. Баб вообще насквозь видно. Иногда самому тошно, какой во мне поселился зверь – беспринципный, всегда голодный и очумело ненавидящий людей, чующий их вечную жажду наживы.