Владек Шейбал

Роман посвящается памяти талантливого артиста Владислава-Рудольфа Шейбала 1923-1992 г.г. Я долго думала, о чем или о ком писать. Много было писано-переписано, великие цари и полководцы, принцы и царевичи выходили из-под пера словно живые,явив миру судьбы свои. Но то далекое прошлое и мало кому интересно читать о славе прошедших лет и веков, ибо то было давно - жило иными законами, о которых многое уже и неведано. И вот однажды летним погожим днем попался мне рассказ, а точнее, мемуары известного на Западе актера Владека Шейбала. Прочитав о нем и найдя в том много интересного, я подумала и решила: а если попробовать излить жизнь его - со всеми хитрыми переплетениями-сплетениями судеб в единую книгу - от третьего лица? Неужто он менее интересен,чем остальные? Решив описать самого Владека, увековечить на письме его имя, я мыслю, что лучше начать сначала, с самого рождения. ЧАСТЬ 1 Глава первая В большом доме, залитом ранними весенними лучами солнца, было много народу. Ожидали чего-то, волновались; мужчины отдельно, женщины отдельно. В гостиной на первом этаже, обогретой пламенем в камине, взад-вперед ходил хозяин дома - невысокий темноволосый мужчина тридцати двух лет с красивым лицом, на котором ясно выделялись большие светлые глаза, окаймленные длинными густыми ресницами. У камина в резном старинном кресле восседал с гордым видом старейший семейства и отец молодого хозяина Франциск-Ксавери. Строгое темное лицо его, в котором читались гордость и стойкость кавказских горцев, было словно выточено из камня: ни единый мускул не дрогнул с тех самых пор, как они спустились в гостиную с надеждой на новое чудо. Станислав - хозяин и старший сын в семье, продолжал нервно отсчитывать шаги, то подходил к окну, вглядываясь в сырой еще, серый сад, то вновь обращался в сторону дверей, с замиранием сердца прислушивался. Его младший брат Адам - темноокий, с иссяня-черными волосами следил за ним, глубоко вздыхал. Из всех он был, пожалуй, единственный, кто скучал в данную минуту, потеряв интерес ко всему происходящему. Франциск приподнял строгий взгляд на Станислава, проговорил: - Сын мой, возьми себя в руки, присядь и просто помолись. - Да что же они так долго? - воскликнул Станислав, теряя контроль над собой. - Терпение, сын мой, терпение. Дитя родится в положенный ему срок и кроме наших молитв ничего не поможет, - он устало обвел гостиную пристальным взором, глянул то на одного сына, то на другого. - Когда Вильгельмина, ваша мать, рожала Адама, ты, Станислав, сидел на моих коленях, а твой двоюродный брат Юзеф Теофил читал в это самое время Евангелие, и когда я услышал младенческий крик, то... Франциск не договорил. На втором этаже в опочивальне раздался долгожданный крик дитя. Станислав, а за ним отец и брат ринулись наверх в комнату, где Бронислава только что разрешилась от бремени. Ее мать Леокадия Котула держала на своих руках младенца, с радостной улыбкой протянула живой сверток отцу, молвила уставшим, но счастливым голосом: - Сын! У тебя, Станислав, родился сын. Яркий румянец спал с его щек, какое-то странное, непонятное выражение появилось на его лице. Пристально взглянул он в маленькое личико ребенка, в еще детские огромные глаза, произнес чужим голосом: - Мама, вы шутите. Это не может быть сын. Посмотрите в эти огромные красивые глаза - такие не могут быть у мальчика, это дочь. - И все же, мой драгоценный зять, вас стоит принять, что у вас родился еще один сын. - Это ложь! - воскликнул Станислав, и от его крика вздрогнула Бронислава, на ее глаза навернулись слезы. - Если вы не верите, то глядите, - сурово вторила Леокадия и одним движением руки развернула пеленки. Станислав увидел подтверждение ее слов и с нескрываемым испугом и неким разочарованием молвил: - Этот мужской орган слишком огромен для такого малыша... Я не ждал сына, думал, что будет дочь, - и, ни на кого не глядя, с отрешенным видом вышел из спальни, оставив родных в недоумении. За ним последовал Адам. Нагнав брата, сказал: - Станислав, что же ты творишь? Неужто не рад ты дару, посланному Богом? В чем же виновато это дитя? Зачем обижать жену? - Тебе не понять, Адам. Мы так с Брониславой ждали дочь, готовили и одежду, и игрушки для маленькой принцессы. Мы и имя выбрали уже - Анжелика. И почему судьба с нами так пошутила? Это ведь шутка, не так ли? К ним подошел Франциск с младенцем на руках. Грозное, суровое лицо было у старца. Адам раболепно отступил, Станислав же боялся поднять на отца взор - не мог сейчас вынести немого упрека в его очах. Франциск на вытянутых руках вручил молодому отцу плачущего младенца и ледяным голосом вопросил: - Дай имя этому ребенку. Станислав чувствовал, как по спине пробежал холодный пот. Невыносимо стало все: и родные, и нежеланный сын, и он сам - за то, что не принял сердцем родное дитя, которое плоть от плоти его. Маленькое тельце младенца оказалось легким и каким-то теплым, нежным. Станислав взглянул на это маленькое личико, едва сдерживая слезы, чувствуя нарастающее раскаяние за несправедливый гнев по отношению к невинному человечку. Перекрестив сына с отцовским благословением, произнес тихим голосом, почти шепотом: - Владислав, его имя Владислав.