Он мог мне говорить о любви. Мог и умел...а он говорил мне о смерти, и я дрожала от каждого слова. Этого не понять...Даже мне сложно понять. Но он говорил о моей смерти, как никто и никогда не мог бы сказать о любви. Признания бывают разными...И да, для Николаса Мокану эти два слова все еще оставались рифмой, а для меня – безумным доказательством его одержимости. И я не хотела меньше, чем это. Я не хотела сказку, букеты цветов и нежный шепот на ушко... я смерти вот такой хотела. Умирать из-за него и убивать его собой. Осознавать, насколько повернут на мне...Страшно. Невыносимо страшно и так же дико и невыносимо вкусно ощущать привкус этой ужасающей правды каплями крови на искусанных им губах. Понимать, что не отпустит никогда...понимать, что настолько его, что скорее убьет, чем отдаст даже
