Единственная для президента

Глава 2

— Прошу прощения, Владимир Николаевич, пациентка только что вышла из комы, до этого пережила гипотонический криз, как следствие спутанность сознания, — быстро вмешивается врач. — В подобном состоянии чего только может не привидеться.

— Нет! Он хотел меня у***ь! Узнал обо всём, решил прикончить!

— Тише-тише, Полина. Успокоительное скоро подействует, вам станет легче.

Женщина поворачивается к Владу, добавляя:

— МРТ бы сделать…

— Делайте всё, что нужно! А сейчас оставьте нас наедине.

Врач кивает, покидая палату, я нервно сглатываю, когда дверь за ней закрывается и понимаю, что мы остались в комнате одни.

— Значит, не помнишь ничего?

— Не хочу с тобой разговаривать, — отворачиваюсь. Лёжа на подушке, поворачиваю голову в сторону окна, потому что мне противно на него смотреть.

— А придётся! — внезапно рыкает, и явно не собирается уходить. — Мне много всего хочется тебе высказать, даже не знаю с чего начать. Во-первых, ты жива. И только благодаря мне. Во-вторых… я узнал, что у меня есть дочь, которую ты от меня скрывала. Что на это скажешь?

— Зря я вернулась в столицу…

Слышу хруст — это его кулак. Напряжение в воздухе не только сгущается, оно уже во всю горит смертоносным огнём.

— Я забрал Веру из детского дома.

— Из детского дома? — встрепенулась, повернув голову обратно на него, сердце в груди мучительно сжалось.

— Это был благотворительный визит, я случайно её там увидел. Худенькая, маленькая, в обносках и грустными глазами. Как ты могла довести девочку до такого состояния?

Я прыскаю, едва не поперхнувшись от негодования.

Как он смеет говорить мне такое?! ОН! Тот, кто сам желал нам худшего, а дочке — смерти.

— Да что ты о нас знаешь… Не тебе нас в чём-то упрекать. Ты и только ты виноват в том, что разрушил нашу жизнь!

Бах!

Грохот раздаётся на всю палату. Я вздрагиваю, судорожно хапнув воздух губами, Влад ударил кулаком по стулу, проломив сидушку. Боже…

— Следи за языком! Или…

— Или что?

— Больше никогда не увидишь Веру.

Фраза, как удар, что едва не выбивает из меня всё живое, ломая меня изнутри как тонкую веточку. Только не это…

— Где она?

— Она в безопасности. Там, где и должна быть по праву.

— Скажи мне, что с ней! Я хочу к ней! — ресницы мгновенно намокают от слёз.

— Вера моя и она будет жить со мной.

— Нет!

Как это “моя”? Шутит? Издевается надо мной?

— Дочь ты не получишь! — с болью в голосе шепчу я, вспоминая все те ужасы, через которые мы прошли. ОДНИ… Я растила Верочку сама, своими силами. В чужом городе, с не очень хорошей репутацией, ограниченная в деньгах.

Я обязана сказать спасибо только одному человеку — Армену! Давшему нам крышу над головой, безопасность, работу. А где шлялся в это время Влад? Посещал светские тусовки, развлекаясь в обществе пузатых чиновников и менял женщин как перчатки?

— Или будет по-моему или ты еë больше никогда не увидишь!

— Я тебя ненавижу! — мечтаю плюнуть ему в лицо и отвесить со всей силы пощёчину.

— Я тоже тебя презираю, Полина! Только из-за дочки я вытащил тебя с того света и не позволил умереть… Потому что Вера тебя любит, а я не хочу ранить хрупкое сердце ребёнка.

— О как красиво ты говоришь! Но так лживо! Ты — двуличный, бесчувственный кусок стали! Ты робот без сердца и души! Прихвостень своего мерзкого садиста-папаши! Подлец и мерзавец!

Мной вдруг овладевают сильные эмоции, меня несет по наклонной, я не могу остановится. Видимо, слишком долго копила ненависть к тому, кого любила больше, чем жизнь, а он разбил мне сердце и вышвырнул словно мусор.

— Закончила истерить? — складывает руки на мощной груди, напрягая бицепсы. — Хорошая попытка вывести меня из себя, но безуспешная. Самое большее, на что ты можешь рассчитывать, — роль няни в моём доме, разумеется, когда поправишься. Для меня ты по-прежнему никто.

У тебя есть десять секунд, чтобы принять решение.

— Но…

— Восемь, семь…

Кусаю губы в кровь, приказывая себе быть сильной, потому что у меня нет выбора. Я знаю, что будет, если откажусь. Власовы — жестокие люди. Очень жестокие. А Влад, похоже, пошёл по стопам своего нелюдя отца. Неудивительно, у него его гены.

— Три…

— Я согласна! — выкрикиваю, хватаю подушку, швыряю в мерзавца, целясь в лицо, но он ловко уворачивается, делая это с совершенно непоколебимым видом.

— Знал, что ты согласишься. А если нет — я бы всё равно взял своё.

***

Владимир Власов

Маленькая дрянь!

Ничтожная мошка, возомнившая себя саблезубой кошкой, перед драконом, который может за секунду превратить глупую дурочку в пепел.

Для чего брыкаешься, Полина? Зачем пытаешься ужалить меня посильней, разбудить во мне зверя?

Пять лет назад я поклялся себе, что, если увижу тебя ещё раз, — уничтожу. Если бы не дочь… Так и сделал. Власовы не прощают предателей и тех, кто смеет их корыстно использовать.

Во всей нашей ситуации виновата ты. И ты продолжаешь врать, придумывая разные грязные истории, выставляя главным ублюдком конфликта меня.

Я никогда не бил женщин, но сейчас мне кажется, что я на грани, чтобы сделать это впервые. Она нарочно пытается вывести меня из себя, ужалить, уколоть побольнее, пробить броню чувств, чтобы сделать меня слабым и уязвимым.

А я держусь. Не реагирую, как должен, потому что убеждаю себя, что она во время аварии ударилась головой, разум её помутился, вот и несёт всякую ересь.

Я сутками не спал из-за неё. Ненавидел её, и тут же думал о ней, как она там в больнице? Очень ли ей больно? Пинками врачей торопил и угрожал им, что, если не спасёте, — сами в гроб ляжете.

Рвёт меня на части. Адски колбасит. Кромсает. Душу мою, вместе с ней и сердце, в какой-то безумной мясорубке. Вроде и придушить всем своим естеством желаю, но не могу… Глаза эти синие-синие вижу, полные слёз и боли, и в статую превращаюсь. Рука не поднимается, чтобы хотя бы по губам дать за те гадости, которые на меня извергает. Слабая, бледная… Похудевшая. Сейчас вызывает только жалость, желание прижать к себе, обнять, согреть. Но, когда открывает рот, кулак невольно сжимается. Хочется, чтобы замолкла навсегда и вспомнила, как с отцом мне изменила, а потом, обокрав наш дом, сбежала.

Я выключил эмоции и принял единственное верное решение — я их забираю. Беру под свою ответственность обоих, потому что пообещал Вере, что верну ей её мать. И если бы не эта клятва, я лишил бы Полину родительских прав, приказал бы своим людям отвезти её куда-нибудь на край света, в Веру спрятал в надёжном месте. Теперь я спрячу их обоих. Будут жить на окраине города, а я женюсь на Елизавете, потому что это мой долг.

Возможно, вскоре придётся отослать их куда-нибудь подальше, когда Полина поправится окончательно. Но это слишком тяжёлый для меня выбор. Я только недавно узнал о дочке, и я сразу же полюбил её сильней всего на свете. Малышка так крепко запала мне в душу, что я не представляю уже жизни без неё.

Она — моё маленькое чудо, согревающее меня и дарящее неземное тепло. Я хочу видеть её каждый день и как можно больше проводить с ней время. Хотя это большой риск для всех нас. Но я буду крайне внимателен. Найду лучших людей, позаботившись об их безопасности на высшем уровне.

Раздается стук в дверь, в палату заглядывает светловолосая девушка в белом халате с медицинской маской на лице.

— Простите, нужно сделать укол. Элеонора Валерьевна приказала, — пропищала как мышка, явно меня побаиваясь.

Молча кивнул. Девушка прошла вперёд, подойдя к кровати. На столик положила необходимые принадлежности, взяла в руки шприц, сняв колпачок.

— Где Вера? Когда я её увижу? Сколько я еще буду здесь лежать?

— Элеонора Валерьевна придет, вот у неё и спросишь.

— Я хочу увидеть дочь! — требовательно заявляет Полина. — Привези её ко мне!

— Ты не имеешь права мне приказывать, уясни это раз и навсегда.

— Я хочу знать, как у неё дела! Должно ли за ней ухаживают? И кто сейчас за ней присматривает?

Хмыкаю.

— Хватит распыляться! Пытаешься строить из себя заботливую мамашу?

— Прекрати…

— Хорошо играешь, Оскар твой!

Она специально это делает, специально бросает дрова в огонь, выбешивая меня. Забыла, что игры с огнём чреваты?

— Ты ничего о нас не знаешь!

— Я знаю, что у тебя было много мужиков.

— Ты не знаешь какого мне было…

Слушаю актерские перлы бывшей, а сам, между делом, невольно наблюдаю за медсестрой. Она подносит шприц к катетеру, чтобы ввести в него препарат, а её пальцы трясутся.

Новенькая, что ли? Ефремова бы ни стала так рисковать, отправляя в вип палату кого-то настолько неопытного. Тем более, когда я навел шороху. Они знают на что я способен. Меня боятся и уважают.

— Мой отец, Армен, Азамат… Кто ещё раздвигал тебе ноги?

— Остановись! — всхлипывает. — Ты жестокий! Какой же ты…

Игла практически касается катетера, что-то с немыслимой силой толкает меня вперёд, принуждая немедленно её остановить.

— СТОЙ!

Одно отточенное движение, я выбиваю из рук медсестры шприц, который бьётся о кафель, улетая под кровать. Взвизгнув, девчонка отскакивает в сторону и вжимается спиной в стену.

— Что ты ей колешь?!

— Это… э-это… Я забыла н-название! В ординаторской ампулу оставила, сейчас принесу.

Пулей летит к выходу, споткнувшись у порога.

— Стоять!

Дергает ручку двери, выбегает в коридор, в проходе сталкивается с главврачом, врезавшись в её плечо.

— Осторожней! — возмущается та, поправляя на себе одежду. — Постой, милочка, ты…

Я бросаюсь следом в холл, крича на охрану:

— Взять её!

Безопасники реагируют молниеносно, устремляясь за блондинкой. Только успеваю увидеть её светлые волосы и кусок белого халата, мелькнувшие за стеной.

Проклятье!

Шустрая курва…

— Что произошло? — взволнованный женский голос звучит за моей спиной.

— Кто эта девушка? Имя? Как давно у вас работает?

Элеонора Валерьевна прищуривается, думая над ответом.

— Не знаю. Кажется, я вижу её впервые, мне бы под маску посмотреть. Не понимаю, как меня не поставили в известность о новенькой медсестре. Но я не пускаю новичков в пятую палату, Полина Агафонова — слишком важный пациент.

Вот и я о том же. Мои мысли оказались верны. Повезло, что я заподозрил неладное, успев вовремя остановить дрянь.

— Похоже она не первый раз прокрадывается в палату к Полине. Вот мы и выяснили причину внезапной остановки сердца, Элеонора Валерьевна.

Твою мать!

Теперь я на сто процентов уверен, что Полину хотят у***ь. И эти ублюдки совсем потеряли страх, раз посмели сделать это в моём присутствии.

Охрану на кол посажу за косяк, а Элеонору… Пусть ещё поживёт, нам она нужна.

— Анализы готовы?

— Я сейчас схожу в лабораторию, потороплю работников. Боже, мне так совестно, Владимир Николаевич! Пожалуйста, простите меня, — она вешается мне на руку, начиная всхлипывать. — Клянусь, больше не повторится! Я сама буду её наблюдать. Больше никого не пущу в палату!

— Да, не повторится, — констатирую, наполняя голос сталью. — Полину я забираю.

— Подождите, — хлопает глазами недоуменно. — Куда?!

— В безопасное место.

— Это может быть опасно! — протестует, глядя на меня как на психа. — Перевозить её сейчас в таком состоянии — риск.

— Куда опасней находиться здесь. Её дважды пытались у***ь, а вы почти позволили! Даю вам последний шанс или пеняйте на себя.

— Владимир Нико…

— У вас есть пять минут, чтобы собрать всё необходимое для Полины.

Главврач поджала губы, больше не осмелилась перечить.

— И ты едешь с нами. Отныне, твоя работа — следить за её самочувствием.