– И волосы…они жесткие на вид…но, если их коснуться, они напоминают
шелк. Вот здесь на висках особенно мягкие, как у девушки.
– Жена должна повиноваться мужу…, – мой голос срывался, и ком застрял
в горле, псина выла внутри «не замолкай…говори еще, говори…». – Я хочу, чтобы
ты замолчала! Заткнись…Аллаена!
– Разве не в ласке мое повиновение вам? Разве я… я не могу восхищаться
вами?
Этот голос…в нем нотки, незнакомые мне, так непохожие на нее. И мне
физически больно слышать ее голос именно таким. Меня всего корежит, меня
трясет. Но псина уже сдалась, она прижала уши и хочет, чтобы ее гладили. Чтобы
вот эта нежная ладонь трогала ее изуродованную морду, ласкала. Потому что
меня никто и никогда не ласкал. Женщины не прикасались ко мне. Я не позволял.
Вцепился в ее горло, не в силах в
