Глава 10.1
1412 Words
– Отец! Я не знал, что так выйдет! Победа была почти у меня в руках!
Ничтожный ублюдок…он подставил меня с этой сделкой. Кто мог подумать, что
они пойдут на такую хитрость?!
Олег Лебединский смотрел на старшего сына, который опустил взгляд, как
провинившийся ребенок, и отцу хотелось отхлестать этого розовощекого тупого
бугая по лицу. Да так отхлестать, чтоб раны от острых камней с перстня династии
Лебединских оставили кровавые полосы. На память. Макар – старший сын.
Надежда на светлое будущее корпорации трусливо трясся, стоя перед отцом,
опустив голову и покрываясь липким потом.
– Ты! Ты должен был подумать! Ты должен был знать все, прежде чем идти
с ним на встречу. А еще…ты должен был договориться с Казахом. И ты бы кормил
сейчас рыб своим никчемным мясом, если бы я не пришел прикрыть твой зад,
которым ты так ритмично двигал ночью, взобравшись на шлюху вместо того,
чтобы просчитать все ходы, на худой конец, вздрючить свою собственную жену, у
которой, поди, между ног мхом поросло от того, что ты свою сперму спускаешь
куда попало, но только не в пи*ду своей жены!
– Но мы же победили! Отец!
Кажется, он ничерта не понимал. Наследник, мать его. Тот, кто должен
завладеть корпорацией после смерти отца и удерживать купленные, можно
сказать, Отвоеванные с таким трудом земли. Земли, на которых выстроились
заводы и предприятия, принадлежащие Лебединским. А он не справился с самым
слабым и мелким противником, позволил себя загнать в ловушку. И сейчас об
этом позоре знает каждая псина. Трусливый придурок, который проиграл какому-
то…Казаху. По глупости! Цену перебили и компанию выкупили. Лебединским
достались лишь огрызки в виде пятнадцати процентов. Это уже после встречи и
после того, как чуть не началась перестрелка. За товар пришлось вывалить в три
раза больше.
Огромные голубые глаза смотрели на отца с раболепной преданностью и
даже страхом. Единственное достоинство поганца – это красивая физиономия и
неуемная кобелиная энергия.
– Я вышвырну тебя за границу, если мы хотя бы еще раз победим такой
ценой. Ты будешь наследником какого-то страхового агентства, а не моих земель
и корпорации. Это я тебе обещаю.
Макар судорожно сглотнул, и, казалось, каждый волосок на его светлой
голове завибрировал от страха.
– Остриги патлы. Похож на п*дора!
– Я бы… все бы получилось. Я не думал…
– Решил, что тебя там ждут с распростертыми объятиями? Это тебе
сказала та ш***а, которая сосала у тебя ночью? Ты идиот или притворяешься? Я
очень надеюсь на второе, но первое все же намного очевидней. Лучше бы я отдал
тебя в свое время в монастырь. Пошел вон отсюда. У меня нет настроения
смотреть на тебя.
– Деньги от продажи товара…Отец!
– Ни копейки не заслужил.
– Но мои люди!
– Твои люди свою долю получат. За то, что послушали твои тупые приказы
и пошли за тобой на верную смерть. А ты можешь всем хвастать, что папочка
помог тебе победить злого Казаха, когда ты наложил в штаны от страха. Пошел
вон отсюда!
***
Ему всегда нравилось смотреть на город с высоты. Так он чувствовал свою
победу полнее.
– Что делать с людьми Казаха?
Голос Ивана, личного охранника и верного приспешника, отвлек от мыслей
о полном триумфе в скором будущем.
– Как и всегда – избавиться от них. И от тел тоже.
– Деньги?
– Треть отдать отцу Даниилу на Храм. Остальное в общую казну. Фирма
Казаха теперь наша. Начни там наводить порядок, поставь наших людей. Что с
Обереговым? С банками?
– Пока ведем переговоры.
– Давайте побыстрее. Сейчас самое время отстранить владельца. Мне
нужны офшорные счета, а Оберегов отказывается. Сделай его посговорчивее.
Лебединский так и не обернулся к своему верному псу, он продолжал
смотреть, как заходящее солнце освещает город и окрашивает в пурпурные тона.
– Пусть Васька нарисует для меня это великолепное зрелище.
– Васька недавно умер…печень не выдержала. Слишком много пил.
– Жаль. Он прекрасно рисовал. Ты можешь отдыхать, Иван. Отмечайте
нашу победу. Пейте, веселитесь и трахайтесь.
Олег Александрович поставил ногу на выступающий камень и, положив руку
на колено, пытался запомнить все до мельчайших деталей. Город словно был его
детищем. Принадлежал ему. Свергнув конкурента, он почти победил. Он любил
коллекционировать свои победы. Особенно такие, когда возможности противника
превышали его собственные. Но Лебединский всегда говорил, что один лев с
легкостью может перебить целую стаю шакалов, особенно если сожрал вожака.
Побеждают не численностью, а мозгами. Теперь нужно дожать Оберегова.
Интересно, где сейчас его жена и дети?
– Приехал Артур. У него важные новости.
– Я устал. Утром. – потом обернулся к Ивану, стоявшему позади своего
господина, – Что там у него? Есть что-то интересное?
Иван, получивший далеко не один смертельный удар, защищая своего
хозяина, весь покрытый шрамами и ожогами. Страшный, как ад, и преданный, как
пес. Он доказывал свою верность десятилетиями. Единственный, к кому Олег
Лебединский мог рискнуть повернуться спиной. Впрочем, рука олигарха всегда
лежала на заряженном стволе, а взгляд внимательно следил за тенью
собеседника. Скорее привычка, чем опасение. Ивану Олег доверял как самому
себе.
Он толкнул носком сапога камень, и тот полетел с горы вниз. Если каждый
день сбрасывать по одному из этой насыпи, ничего не останется уже через год.
Так же он поступит и с Обереговскими банками. По одному раз в месяц, и уже
чрез год они все будут принадлежать Лебединскому целиком и полностью. Он,
Олег Александрович Лебединский, никуда не торопится.
Огнево тоже досталось ему не сразу. Не один год пришлось распивать
рюмку мира с цыганским бароном прежде, чем тот сам, можно сказать,
подставился. Добровольно. Победа без потерь. Побеждать мозгами намного
интересней, чем силой. Олег Александрович любил продумывать такие победы и
вынашивать их месяцами. Выстраивать на своеобразной карте деревянных
солдатиков и «воевать» за каждую из сторон с полной отдачей, пока не найдет
брешь и слабое место, и не ударит именно туда. Отец Даниил, как всегда,
преувеличил силу врага и опасность, исходящую от цыган из Огнево в то время.
Он говорил, что цыгане наводят порчу, что они делают разные ритуалы, чтобы
ослабить и даже умертвить Лебединского.
Священнику всегда удавалось поселить в Олеге Александровиче
суеверный ужас и веру в силу Тьмы, которая может свергнуть Свет.
Иногда по ночам Олег снова и снова видел страшные глаза огромного
волка и кровь, стекающую с его клыков на заснеженную дорогу. Этот волк был
похож на сына цыганского барона. На того ублюдка, которого Олег заставил вечно
смеяться, а потом отправил на тот свет. Отец Даниил обещал, что Олег избавится
от ночных кошмаров, когда захватит земли врага. Прошло много времени, а он
все еще видел тревожные сны, и Даниил объяснял это тем, что зло и нечистая
сила слишком близко. ПрОклятые преследуют его, потому что не убили. Олег
должен истребить их всех, и тогда к нему придет покой.
– Озерские предлагают жениться на их дочери Лиле. А по второму вопросу
с вами он хочет говорить лично.
Снова Иван отвлек его от воспоминаний. Олег Александрович вздернул
светлую бровь. Предлагают? Прекрасно. Он думал, что хотя бы поторгуются, но,
видимо, дела совсем плохи…
***
Я ждал этого момента долгих пять лет. Я прокручивал его в голове
миллионы раз и с разных сторон. Я разговаривал с ней и получал её ответы.
Самое паршивое, что я угадал почти каждый из них. И эту презрительную
усмешку, и эту брезгливость в бирюзовых глазах. Только иногда я все же думал,
что она меня узнает. Я надеялся на это. На то, что у нее не было мужчин после
меня. И если я единственный, кто к ней прикасался, она не могла забыть… А
потом думал о том, что меня не было слишком долго. Пока учился ходить и
разговаривать, пока зарастали раны, пока рубцевались шрамы, что мешало ей
завести себе еще одного «друга», а то и несколько? Дочь Лебединского не может
быть святой и невинной. У нее в крови грязь и порок. Он живет в ее генах. Как и у
всех олигархов. И я был прав. Не узнала. Она меня забыла. Как самый
незначительный эпизод в своей жизни.
– Ты? Он есть ты? – она хохотала и не могла остановиться, а мне хотелось
рывком сжать ее идеальное горло и заставить заткнуться. Никто и никогда не
смел смеяться мне в лицо с тех пор, как я надел маску. Каждый, кто осмелился –
смеялся последний раз в своей жизни. Только я уже давно понял, что не могу ее
убить. Я пока не готов к этому шагу. Потому что меня подпитывает не только
жажда мести, но и больная любовь к этой женщине, вывернувшей мне мозги еще
пять лет назад. Прав был моя маленький Дани, назвавший ее ведьмой и
поплатившийся за мою слабость своей жизнью.
И вдруг Оля замолчала сама, губы скривила очередная презрительная
усмешка.
– А кто сказал, что я соглашусь на этот брак? Брак с цыганом. Пусть даже и
баронской крови. Ни один священник не обвенчает нас без обоюдного согласия.
- Writer
