Прошло уже несколько месяцев. Мой живот стал заметным, слишком, чтобы его можно было скрыть, и, конечно, люди начали задавать вопросы — те, на которые я не хотела отвечать. Меня часто тошнило, особенно по утрам, и всё, что я чувствовала — это усталость, тоску и нарастающее одиночество. Джеймс теперь всё время пропадает на работе. Когда врач подтвердил беременность, он запретил мне работать. Категорически. Без обсуждений.
Теперь мои дни — это медленное течение времени в стенах огромного, но пустого дома. Я почти не выхожу. Ни подруг, ни встреч, ни простых прогулок по парку. Только охрана. Джеймс настаивал: он боится, что прошлое моей матери снова всплывёт, угрожая нам с малышом. А я и правда не вынесу этого снова.
Но сегодня — исключение. Джеймс забыл телефон дома. И, может, это звучит см
